Исчисление ангелов

Нашел его, мечтая сейчас только об одном, чтобы в темноте суметь вставить запал. Из-за угла показались две гондолы, на их выступающих резных носах покачивались фонари. На мгновение сердце у Бена сжалось так, будто к нему вновь прикоснулся голем, так ужасны были под черными треуголками совершенно белые маски вместо человеческих лиц.

– Это они, – прошептала Ленка, когда люди в масках подняли крик.

Бен не понимал итальянского, но он знал одно ругательство, которое слышал раньше. Сейчас это ругательство сыпалось подобно гороху из лопнувшего по швам мешка. Он также заметил, что все они сунули руки под свои черные плащи.

– Не двигайтесь! – закричал Бен, стоя в раскачивающейся лодке, нацелив пистолет в ближе всех стоявшего к нему человека с красным пером на шляпе. – Хасим, переведи!

– Перевод не нужен, – сказала одна из масок.

– В таком случае позвольте мне назвать себя. Я – Бенджамин Франклин из Бостона, ученик сэра Исаака Ньютона, и я единственный, кто успел достать свой пистолет. Вы, мистер… – обратился он к стоявшей в тени маске и продолжающей нащупывать под плащом оружие, – не двигайтесь, иначе мне придется убить вас.

– Вы можете выстрелить только один раз, – сказала маска по-английски.

– Вовсе нет. Мой пистолет может сделать несколько выстрелов без перезарядки. Неужели вы думаете, что человек, сделавший fervefactum и огнеметы, не мог сделать пистолет, стреляющий несколько раз кряду?

Он не мог сказать, произвело ли это какое-либо впечатление, но люди в масках, как ему показалось, застыли в совершенной неподвижности.

– Я только что, – продолжал Бен, – назвал себя, а теперь позвольте мне сказать, кто вы. Вы те люди, что причинили зло моим друзьям.

– Мы делаем то, что должны, ради Венеции, – ответил ему голос.

– И получается, что я, спасая вашу бесценную Венецию, должен еще и своих друзей спасать от таких вот, как вы, патриотов. А теперь зарубите себе на носу следующее: меня совершенно не волнует, кому через несколько дней достанется Венеция, может быть, она вообще ляжет руинами на дно морское, и еще меньше меня волнует, что станет с вами, клоуны в масках. Но поскольку я в данный момент оказался у вас в гостях, то я не заинтересован, чтобы мое временное пристанище перешло в руки московитов. И именно поэтому я должен вернуться и продолжать защищать ваш город, пока вы, бесстрашные патриоты, прячетесь здесь в темноте и воруете ни в чем не повинных женщин. Именно поэтому вы должны убраться с моей дороги.

– Так не пойдет, – сказала маска, делая попытку достать оружие.

– Как бы не так, – сказал Бен и тут же выстрелил прямо в лицо человеку, которого держал на мушке. Выстрел снес нижнюю часть маски и раздробил челюсть. – Греби быстрее, – крикнул он Хасиму, доставая другой пистолет и радуясь своему удачному выстрелу. Он удивлялся своему спокойствию и хладнокровию.

Раздался второй выстрел – это стреляли его враги. Бен слышал, как пуля взвизгнула, ударилась о стену здания и, отлетев, чиркнула по стене здания напротив. Хасим заработал веслами, а Бен начал прицеливаться, медленно и не суетясь, как учил его Роберт. Он выстрелил, послышался плеск воды от падения тела.

Затем Бен включил свою эгиду и встал так, чтобы прикрыть собой Ленку и Хасима.

– Красные Мокасины… – крикнула у него за спиной Ленка.

– Потом, – проворчал Бен. – Придется отложить на потом!

Началась оглушительная пальба, и Бену оставалось лишь надеяться, что его эгида выдержит такой натиск пуль, как в свое время она спасла его в Праге от одной-единственной пули. Каким-то невероятным образом ему почудилось, что перестрелке на канале вторит перестрелка в небе.

11 Длинное Черное Существо

Красные Мокасины потянулся, расправляя затекшие члены, и огляделся. Он знал, что у него почти нет времени на подготовку. Дух его истекал, обильно источая тончайший запах, наполняя им окружавшую его со всех сторон бездну, – больше ему негде было спрятаться.

Сохранившееся в нем разумное начало заставило обратить внимание на валявшийся пистолет и поднять его, а также саблю и кинжал, и только после этого надеть наручники на лежавшего в беспамятстве стражника, посадить его на цепь точно так же, как он сам сидел несколько минут назад. Сделав это, он поднял опрокинутый табурет, сел на него и начал нараспев бормотать: