Исчисление ангелов

– Вы как прекрасный цветок, – сказал он.

– Ах, что вы! – в тон ему ответила Адриана.

– Нет, нет, вы истинный цветок!

– Мне не известно, что значит быть цветком, расскажите и дайте почувствовать это, – продолжила она игру.

– Ваши щечки пылают подобно розам, мадемуазель. А трепетание вашей нежной груди может сравниться лишь с трепетом лепестков лотоса, а все остальное… Отвергая мои восторги, вы лишь еще больше заставляете меня их расточать, – сказал он.

Она рассмеялась:

– Вы превзошли меня в своих речах, мсье. Я всего лишь думала, что вы преувеличиваете восторги на мой счет, но вы открыли мне мою истинную природу, и я вас за это покорно благодарю.

Теперь он засмеялся:

– Вы позволите взять вас под руку, мадемуазель?

– Если вы ограничитесь только этим, мсье д'Аргенсон.

Он вновь засмеялся и взял ее под руку.

– Я не хитрая лисица, мадемуазель, а всего лишь преданная и упрямая охотничья собака. Куда вы держите путь?

– Даже не знаю. В деревне никого нет.

Он кивнул и сделался серьезным.

– Да, вероятно, жители прячутся где-то поблизости, их дома не похожи на давно покинутые жилища.

– А люди герцога? Они не…

Д'Аргенсон пожал плечами:

– Пока что они соблюдают строжайшую дисциплину. Они не будут заниматься мародерством, ну… если только по мелочам. Но я боюсь, прежде чем наш поход закончится… Нам нужно будет перевалить через горный хребет, а когда провиант на исходе и всех охватил страх – в таких ситуациях даже самые добродетельные мужи ломаются.

– Да, к сожалению, – тихо произнесла Адриана, – и женщины тоже теряют свое лицо.

Она ощутила легкое пожатие его руки.

– Я даже вообразить не могу, что вы способны были совершить нечто такое, что не знает прощения.

– Вероятно, вам просто не хватает воображения.

– Мадемуазель, – сказал он с теплотой, которой она никак от него не ожидала, – может быть, мне недостает воображения, но у меня есть большее – разум. И я повторяю то, что уже сказал: я представить не могу и не слышал ничего подобного, чтобы вы совершили нечто такое, чего вам стоит стыдиться.

– Видно, вы, мсье, недостаточно чувствительны к нормам морали, и оттого вас не мучают угрызения совести.

– Это верно. Ну и что это меняет?

– Ничего. Просто ваша доброта является лишь формой проявления вашей хитрости и корысти. Но поскольку внешне это похоже на доброту, я готова сказать вам за нее спасибо. – И ее поразило то, что, когда она улыбнулась – улыбнулась по-настоящему, а не по привычке деланно, у нее на глаза навернулись слезы.

– Вы сегодня ужинаете с герцогом? – спросил он.

Адриана только кивнула, нахлынувшие чувства лишили ее дара речи. Со склона холма их взорам открылся лагерь, разбитый внизу, в долине рядами стояли палатки, сгрудились в кучу повозки и лошади бродили окрест не привязанные.

– А я, к сожалению, – продолжал д'Аргенсон, – вынужден с кавалерией выехать вперед, нужно проверить дорогу. Будьте внимательны и любезны с герцогом, моя дорогая. Он еще совсем ребенок, и у него такое нежное сердце, не то что у нас с вами.

– Я знаю это, – похлопала его по руке Адриана.

Подойдя к своей палатке, она увидела Креси, стройную, как тростинка, в зеленом шелковом платье, она стояла, прислонившись палатке. Креси встретила встревоженно нахмурившуюся Адриану победной улыбкой.

– Вероника, ты ведешь себя неразумно. Разве доктор разрешил тебе совершать прогулки?

– Доктор был бы рад, если бы я все время лежала и спала, так бы он чувствовал себя спокойнее. Но у меня перед ним нет никаких обязательств, – ответила Креси. – Ко мне возвращаются мои силы.

– Только не надо излишне напрягаться, а то они вновь тебя покинут.

– Не бойся за меня. Мое здоровье меня саму очень волнует. – Она чуть прищурилась. – Ну а как ты и… и наши друзья?

– Я попробовала провести некоторые исследования, – ответила Адриана. – То, что они дают, просто чудесно. Я получаю так много, что все время думаю, какую же с меня за это потребуют плату.

– Будь я на твоем месте, я вела бы себя очень осторожно. Подобно мне, ты должна совершать с ними пока что небольшие прогулки, постепенно привыкать к своему новому состоянию. Но я не чувствую с их стороны никакого обмана. Они присягнули тебе на верность.

– Мне тоже так кажется, – согласилась с ней Адриана.

– Я думаю, они уже доказали свои благие намерения.

– Да? И как? Умоляю, скажи мне.

– Я уже говорила, что им трудно нас убивать напрямую, но возможно. И будь они злобной природы, то мы с тобой уже давно были бы мертвы.

– Но ведь они же не убили нас тогда, когда могли, до того, как мы стали настоящими друзьями.

– Они не трогали тебя до тех пор, пока пользовались тобою для осуществления своих планов. А когда ты их расстроила своим неправильным поведением, то они сразу к тебе переменились. Разве ты этого не почувствовала? Разве Густав не делал совершенно явственных попыток тебя убить?