Иша Упанишада

Всякая этическая система должна иметь санкцию для подтверждения своих моральных принципов и цель, дающую человеку стимул, в котором он нуждается, чтобы преодолевать антиэтические инстинкты, подавляя или искореняя их. Человек не есть чисто этическое существо, в нем живут аморальные и внеморальные импульсы, изначально более сильные, чем этические наклонности. Обуздание первых, высвобождение, усиление и воспитание вторых – главная задача всех практических систем этики, религиозных или нерелигиозных. Предпосылкой для этого является истинное знание человеческой природы с ее психологией; ибо если система этики не является психологически верной, если ее взгляд на человеческую природу существенно ошибочен или неспособен различить и затронуть высочайшие и благороднейшие инстинкты в человеке, то система эта либо будет неэффективна, либо даже может оказаться столь же вредной, сколь и полезной для морального роста человечества. Но и психологически здравая мораль не встретит на практике общего согласия без опоры на санкцию, которую рассудок или предрассудки человечества сочтут достаточно сильной, чтобы повиновение ей стало необходимостью. Вооруженная такого рода санкцией, она окажет воздействие на мысли, а мысли – на действия людей, однако и в этом случае воздействие будет носить только репрессивный и дисциплинарный характер; чтобы играть роль активного стимула или мощного морального рычага, она должна быть в состоянии выдвинуть перед нами такую цель, которая привлечет на сторону добродетели могучие естественные силы, или выдвинуть такой идеал, который вызовет отклик на уровне глубинных и стойких инстинктов универсального человечества.

Более чем вероятно, что моральность явилась результатом социального развития и была ограничена общинными привычками и общинными потребностями. Цель, стоявшая перед человеком, заключалась в продолжении привилегии жить в общине, пользуясь жизненно важными преимуществами безопасности, поддержки и социального обеспечения, которые могло дать ему только членство в сообществе. И санкция была общинной санкцией; кодекс обычаев племени или общины требовал от индивида согласия и подчинения именно потому, что требования исходили от племени и общины, которые могли обеспечить их выполнение жесткими социальными наказаниями – смертью, остракизмом, изгнанием. Происхождение этики от племенных обычаев, в свою очередь ведущих происхождение от фундаментальных потребностей самосохранения, подтверждается фактами социологии, как о том свидетельствуют недавние исследования. Это также согласуется со взглядами ведических искателей истины на природу и эволюцию. Ибо, рассмотрев историю сообществ и народов, как мы их знаем, мы убедимся, что пока что она состоит в переходе от общества к индивиду в обществе, от тамасической основы – к усилению раджаса в тамасической основе, в то время как саттва, достигая совершенства в отдельных личностях, в качестве социальной силы еще не высвобождена.