Ищейка

- А сам ты кто? Знаешь, сколько из-за тебя баб по деревням ревет?

- Значит, не отпустишь?

- Не отпущу.

- Ну тогда стреляй. Я с места не сдвинусь.

- Зачем стрелять. Сейчас мне подмога подоспеет. За уши тебя потянем.

Действительно, со стороны деревни уже слышался рев автомобильных моторов, лай вновь всполошившихся, уже притихших было собак.

- Ладно, сдаюсь, черт с тобой, - тяжело вздохнул Кузьмич. - Скажешь начальникам, что я, дескать, добровольно... с повинной явился...

- Это можно.

- Но учти, не будет тебе больше в жизни счастья. Прокляну я тебя. Я умею. Меня бабка научила. И тебя прокляну, и детей твоих.

- А детей зачем? Дети тут ни при чем.

- Хорошо, детей не буду, - немного подумав, сказал Кузьмич. - Но тебя все равно прокляну...

Если на белом свете есть кто-то равнодушный к славе, то это скорее всего тот, кто этой славы уже хлебнул по самую завязку. Ну а если тебе довелось попробовать ее впервые, да еще полным ковшом, тут уж равнодушным остаться никак нельзя. Этот тезис доказал свою справедливость и на примере Кулькова, переживавшего в эти дни свой звездный час.

Люди, еще совсем недавно относившиеся к нему с полным безразличием или открытой неприязнью, теперь здоровались первыми и уважительно жали руку. В числе двенадцати других особо отличившихся сотрудников (начальника, его заместителя, шофера начальника, Дирижабля, Печенкина и семи столичных майоров) он был поощрен денежной премией в размере половины оклада.

Посмотреть на Кулькова прибыл сам начальник Управления - генерал-майор внутренней службы Лыков. Тут, правда, не обошлось без маленькой накладки. Фигурой, ростом, прической (а вернее, полным отсутствием таковой) и зеленым цветом мундира генерал весьма напоминал инспектора Госпожнадзора капитана Кашкина. Следуя без свиты по темному и извилистому коридору первого этажа, он нос к носу столкнулся с Дирижаблем, только что прибывшим в отдел и ничего не знавшим о визите высокого гостя. Не удивительно, что Дирижабль обознался и, поравнявшись с генералом, хлопнул его рукой по плечу, радушно здороваясь:

- Привет, старый пень!

- Здравствуйте, - сдержанно отозвался генерал.

Первым побуждением осознавшего свою ошибку Дирижабля была попытка пасть на колени, однако Лыков придержал его.

- Простите, товарищ генерал-майор! Обознался!

- Ничего, ничего, - сказал Лыков, делая безуспешные попытки обойти тушу Дирижабля то слева, то справа. - Со всяким может случиться.

- Простите! - продолжал реветь Дирижабль. - Больше не повторится! Честное офицерское!

- Считайте, что ничего не было.

- Как же не было! Было! - Убедившись, что непосредственная опасность миновала, Дирижабль стал искать способ извлечь пользу из этого случая. Мне как раз подходит срок на очередное офицерское звание. Не задержите?

- Не вижу причин.

- Значит, обещаете?

- Обещаю.

- А если отдел кадров задержит?

- Хорошо, я прослежу лично.

- Вот спасибо, товарищ генерал-майор. Вы уж там не забудьте!

На этом они и расстались, оба чрезвычайно довольные - генерал своим демократизмом, а Дирижабль перспективой получения новой звездочки, которую в обычных условиях ему пришлось бы дожидаться не один месяц.

Затем генералу был представлен бледный от страха и восторга герой дня. Лыков разрешил ему подержаться за свою вялую руку, сказал несколько ободряющих слов и согласился лицезреть несложный фокус, заключавшийся в том, что во взятой наугад книжке генерал прикоснулся (опять же наугад) к одной из страниц, каковую Кульков тут же быстро и безошибочно отыскал. Корреспондент ведомственной газеты "Всегда на страже" взял у него пространное интервью. Кто-то в штатском, человек серьезный и загадочный, поинтересовался способностями Кулькова по запаху находить яды и взрывчатку. Молодой, да ранний лейтенант из политотдела предложил объявить по области, а может и по республике почин: "Учиться жить и работать по методу Кулькова".

Его сфотографировали у развернутого знамени, его имя занесли в книгу Почета, его избрали членом группы народного контроля.

Ну как тут было не закружиться бедной травмированной головушке!

- Загляни-ка ко мне! - сказал ему заместитель начальника через пару дней.

Когда они оказались вдвоем в кабинете, сплошь завешенном вымпелами и заставленном переходящими знаменами, заместитель даже предложил Кулькову сесть, что в общем-то было не в его правилах.

- Есть мнение присвоить тебе звание отличника милиции, многозначительно сказал он.

- Спасибо, - солидно поблагодарил Кульков, уже начинавший привыкать к сладкому бремени славы.

- Да и в сержантах ты засиделся. К ноябрю готовь старшинские лычки.

- А может, дали бы мне квартиру с удобствами? - Кульков решился высказать свое самое сокровенное желание.

- Подумаем и над этим... Ты себя, конечно, зарекомендовал в последнее время, но учти, что все это пока вроде как аванс... Старыми заслугами долго не проживешь. Надо и в дальнейшем стараться.

- Я стараюсь.