Ищейки: Часть I (СИ)

— Йон, — Катриона резко оборвала его. — Эрл Ойзо никогда не прикасался ни к кому в моем доме. Немного людей в этой стране, о ком я могу такое сказать.

Это был ответ. И упрек, начало скандала, в котором он не желал принимать участия. Рейке помолчал, кивнул и тяжело поднялся. Ноги затекли.

— Но письма я все же оставлю у тебя. Попробуй узнать, кто их писал.

Он повернулся и направился к выходу, стараясь не споткнуться о разбросанные подушки.

Она остановила его, когда он коснулся бронзовой ручки в виде кошачьей головы.

— Обернись! — голос был злой и отчаянный.

Чуть помедлив, Йон оглянулся.

Катриона сидела на своем низком диване, прямая, словно стрела, и бархат сброшенного платья стекал на пол. Сочетание огня и тьмы обрисовывало совершенное тело обнаженной женщины.

— Неужели ты не видишь причины остаться?!

Это тоже часть игры, в которую они играли все двадцать лет, что были знакомы, за исключением года, что Йон Рейке провел здесь же, в борделе, на цепи за железной дверью подвала.

— Прости меня.

— Восемь лет прошло, восемь! Ты уже не можешь ей изменить!

— Речь не об измене.

— Ты так ее любил?!

— И всегда буду.

Он отвернулся, за спиной опрокинулся столик, рассыпая содержимое по ковру.

— Эрл Ойзо приходил ко мне, три года назад. Просить за сына. И заплатил мне три тысячи лян полновесным золотом, словно мы с ним были персонажами древней пьесы.

Йон молчал и ждал продолжения.

— Я приняла мальчишку лично, как пожелал его отец. Но он не смог. В этой стране очень мало мужчин, которые не хотят меня, Йон! А еще меньше тех, кто испытывал бы ко мне отвращение. И, поверь, я не желаю знать причин подобного чувства!

Йон кивнул, благодаря, открыл дверь и вышел.

Глава 3. Обратная сторона Альмейры

***

В каморку в Синем квартале он вернулся поздним вечером. Сначала бесцельно бродил, выветривая воспоминания и пропитавшие одежду ароматы Шелковой улицы, потом, обнаружив себя аж у Южных ворот, шел домой, чтобы переодеться в гражданское. А когда добрался до двери Эрехова обиталища, небо уже окрасилось в густые цвета ставень на окрестных домах.

Целителя Йон обнаружил в его подземелье, в окружении крепости из справочников, разваливающихся тетрадей, каких-то пробирок с ретортами и дешёвой коптилки, притворявшейся лампой. Пробирки все как одна были с отбитыми краями, потому не составило труда догадаться, откуда нищий бывший студент их наскреб — повытаскивал из мусорных куч вокруг госпиталя.

— Ну, разобрался, что там в свертке? — с порога поинтересовался Рейке.

— Подождите, — пробубнил Эрех, не отрываясь от плошки, в которую что-то капало из хитрой стеклянной конструкции. — Еще чуточку.

Йон ухмыльнулся и принялся прогуливаться по импровизированной лаборатории, разглядывая интерьеры. В принципе, усилия, с которыми мелкий ее сооружал, заслуживали, как минимум, уважения. Чем-то это место напоминало лавку старьевщика, поскольку не обремененный деньгами парень сносил сюда все, хоть отдаленно способное послужить его целям. Вместо книжных шкафов вокруг громоздились поставленные на бок винные ящики, заполненные книгами, отправленной в утиль медицинской посудой, банками и бутылками с подозрительными жидкостями, порошками и анатомическими препаратами. Сыщик остановился перед укупоренной емкостью, где в желтой жиже плавали чьи-то легкие, поскреб пальцем стеклянный бок.

— Нашел! — радостно возвестил Эрех и взмахнул пробиркой, как солдат полковым знаменем.

— Ура, — согласился Рейке и подошел к столу. — Что за ерунда?

— Понятия не имею, — не снижая градуса счастья ответил целитель.

Йон приподнял брови и пристально поглядел в восторженные серые глаза.

Мальчишка смутился.

— Вообще, это порошок белого мака, смешанный с порошком из семян дурмана побережного и с веществом искусственного происхождения, природу которого я не смог определить. Никогда такого не видел. Три часа потратил, отделяя его от остальных составляющих. Зато я знаю, что оно хорошо растворяется в горячей воде и эфире. А в холодной воде выпадает в осадок. Вот.

Оттопыренные уши слегка покраснели.

— Дурман побережный — это черная дурь? — уточнил Йон и отобрал пробирку, на дно которой лениво оседали белые хлопья.

— Ага.

— Интересно, — он покрутил пробирку перед светом коптилки, потом понюхал.

Сквозь знакомую кислую вонь пробивался сладкий, ни на что не похожий душок.

— Интересно…

Док подпрыгнул на стуле.

— Что — интересно?

— Ты был когда-нибудь в чумных домиках? — Йон на вопрос не ответил, всунул пробирку в докторскую лапку и повернулся спиной к столу, разглядывая красочную обложку толстого анатомического атласа. Такой не меньше пятидесяти лян стоит.

В голове бешеными кроликами скакали мысли. В довесок к тому, что покойник вполне мог оказаться насильником и шантажистом, прибавились наркотики. Йон заскрипел зубами.

— Я что, похож на идиота? — возмущенным баритоном отозвался Эрех.

— Ну, может, целительский долг заносил… В конце концов, был же ты в тюрьме, хоть по твоему виду и не скажешь.

— Не заносил, — целитель надулся. — И вообще, ненавижу чумных и всю эту… коммерцию.