Ищейки в Риге

«Вот она, Швеция, — подумал тогда Валландер. — На поверхности все светло и чисто, и наши аэропорты построены так, что никакая грязь, никакие тени-соглядатаи не смогут здесь спрятаться. Здесь все на виду, и ничто не выдает себя за то, чем не является. Стабильность, которая записана в нашем основном законе, и есть наша религия, наша надежда. Весь мир знает, что смерть от голода считается у нас преступлением. Но мы не заговариваем без нужды с чужими, поскольку все чужое может причинить нам боль, запачкать нас в нашем чистеньком уголке, закоптить наши неоновые рекламы. Мы никогда не строили никакой империи, и поэтому нам не суждено увидеть ее падение. Но мы внушили самим себе, что создали хоть и маленький, но лучший из миров, что мы — сторожа у райских врат. А потом вдруг оказывается, что у нас самые недоброжелательные работники паспортного контроля».

Облегчение почти тотчас сменилось подавленностью. В мире Курта Валландера, в этом раю для пенсионеров, наполовину закрытом для посторонних, Байбе Лиепе не было места. Он не мог представить себе ее здесь, среди всех этих огней, всех этих неоновых реклам, которые функционировали безупречно и поэтому казались такими фальшивыми. А тем временем тоска по ней стала мучить его уже в аэропорту. О возвращении в Ригу, в город, где его стерегли невидимые ищейки, он начал мечтать уже, когда тащил свой чемодан по длинному коридору, напоминающему тюремный, в только что построенный зал внутренних рейсов, чтобы ждать самолета до Мальмё. Рейс задерживался, ему выдали билет, по которому можно было получить бутерброд, и комиссар долго сидел и смотрел на летное поле, где в вихрях мелкого снега поднимались и садились самолеты. Вокруг него беспрерывно говорили по мобильным телефонам люди, одетые в сшитые на заказ костюмы, и он поразился, услышав, как упитанный бизнесмен по своему нереальному телефону рассказывает ребенку сказку о Гансе и Гретель. Потом он сам позвонил дочери по телефону-автомату и, к своему удивлению, застал ее дома. Он услышал ее голос, и его тотчас охватила радость. Вдруг захотелось остаться на несколько дней в Стокгольме, но по голосу Линды он понял, что она очень занята, и оставил свое желание при себе. И подумал о Байбе, о ее страхе и упорстве, и спросил себя, действительно ли она верит, что шведский полицейский не подведет ее. Но что он на самом деле может сделать? Если он вернется, ищейки тотчас нападут на его след, и он никогда от них не избавится.

Поздно вечером Валландер прилетел в Стуруп, где его никто не встретил. Он взял такси до Истада; сидя на заднем сиденье, он говорил о погоде с водителем, который ехал слишком быстро. Когда больше было нечего сказать о тумане и о мелком снеге, кружившемся в свете фонарей, ему неожиданно показалось, что он почувствовал в машине запах духов Байбы Лиепы, и он сильно разволновался из-за того, что больше не встретится с ней.

На следующий день после приезда он поехал в Лёдеруп навестить отца. Женщина из службы помощи на дому подстригла его, и Валландер подумал, что старик давно не выглядел таким посвежевшим. Курт привез отцу бутылку коньяка, и, изучив этикетку, тот довольно кивнул.

К своему изумлению, он рассказал отцу о Байбе.

Они сидели в старой конюшне, которую отец приспособил под мастерскую. На мольберте был натянут еще не законченный холст. Пейзаж был всегда один и тот же. Валландер увидел, что это будет очередной пейзаж с глухарем в левом переднем углу. Когда он пришел со своим коньяком, отец как раз раскрашивал глухарю клюв, но отложил кисть и вытер руки пахнущей скипидаром тряпкой. Валландер рассказывал о своей поездке в Ригу и неожиданно для самого себя перестал описывать город и поведал о своей встрече с Байбой Лиепой. Он ни разу не упомянул, что она была вдовой убитого милиционера. Он только назвал ее имя и сказал, что познакомился с ней и теперь по ней скучает.

— А у нее есть дети? — спросил отец.

Валландер покачал головой.

— А она может иметь детей?

— Наверное. Откуда мне знать?

— Ты ведь знаешь, сколько ей лет?

— Она моложе меня. Ей, наверное, лет тридцать.

— Тогда может.

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— По-моему, это то, что тебе нужно.

— У меня уже есть дети. У меня есть Линда.

— Один ребенок — это слишком мало. У человека должно быть по крайней мере двое детей, чтобы понять, что это такое. Возьми ее сюда в Швецию. Женись на ней!

— Все не так просто.

— Почему, если ты полицейский, ты должен все так чертовски усложнять?

«Ну вот, приехали, — подумал Валландер. — Снова-здорово. С ним невозможно говорить — он моментально находит предлог придраться ко мне за то, что когда-то я стал полицейским».

— Ты умеешь хранить секреты? — спросил он.

Отец недоверчиво посмотрел на него и ответил:

— А что мне остается делать? Мне что, есть кому их доверять?

— Может быть, я уйду из полиции, — сказал Валландер. — Может быть, подыщу себе другую работу. Например, начальника службы безопасности на заводе резиновых изделий в Треллеборге. Но это только может быть.

Отец долго смотрел на него и в конце концов сказал: