Ищейки

Собрание продолжалось. Марлоу, перестав зевать, начал тихонько поскуливать, и слово взяла мисс Чилмарк. Майло попытался возразить, что они уже не раз слышали про «Имя розы», но Руперт с едкой ухмылкой заметил, что это очень многоплановая книга. Одновременно он дал Марлоу легкого пинка, и тот, покрутившись на месте, на время затих. Мисс Чилмарк заверила, что будет говорить исключительно о тех аспектах книги, которые не затрагивала раньше. У нее есть кое-какие свежие идеи насчет того, как Умберто Эко использовал монастырскую библиотеку и какую роль она играет в символическом и повествовательном плане. На раскрытие этих вопросов у нее ушло много времени, поэтому остальные выступления получились скомканными, а до Ширли-Энн дело так и не дошло.

Когда собрание закончилось, Джессика повернулась к новенькой:

— Хотите выпить? «Луна и шесть пенсов» как раз напротив.

Ширли-Энн честно призналась, что редко бывает в пабах. Про «Луну и шесть пенсов» она слышала только то, что на ее стене у входа висит мемориальная табличка, посвященная первой в мире почтовой марке, которую отправили с письмом именно оттуда. Правда, чуть дальше по улице на здании музея почты имелась точно такая же табличка, так что вопрос о том, где произошло это историческое событие, остался открытым. Кроме того, она слышала, что в пабе регулярно проходила выставка редких марок, организованная его владельцем. Ширли-Энн мало разбиралась в почтовых марках, но в свое время ее позабавила эта история с табличками. Она всегда любила такие вещи.

Джессика заметила, что дождь еще идет, так что им лучше укрыться в пабе и подождать, пока он закончится.

— Конечно, если ваш бойфренд не ждет вас дома или что-то вроде этого.

Ширли-Энн польстило это предложение. Она считала, что Джессика занимала более высокое общественное положение, чем она сама. Было совершенно ясно, что эта шикарная дама никогда не обновляет свой гардероб на распродажах. Скорее всего, ее новая знакомая одевается исключительно в дорогих бутиках, где покупателей первым делом почтительно сажают в кресло и угощают кофе в чашечках из английского фарфора. На собрании она успела заметить, что Джессика держится очень уверенно и прекрасно умеет вести себя с людьми. Ширли-Энн ответила, что Берт вернется с работы не раньше чем через час.

Обогнув церковь, они вышли на Брод-стрит и направились по мощеной мостовой в сторону «Луны и шести пенсов».

— Публика там, на мой вкус, грубоватая, — сообщила Джессика. — Я предпочитаю бывать в «Голове сарацина», но у нее есть один недостаток.

— Какой?

— Это любимая забегаловка Руперта. После встреч «Ищеек» он направляется прямиком туда. Руперт может быть забавным, но только в малых дозах, что подтвердят все его жены.

— Жены?

Джессика показала все пять пальцев на правой руке.

В пабе оказалось многолюдно. Им пришлось подождать, пока их обслужат.

— Не знаю, что меня бесит больше, — раздраженно бросила Джессика. — Эта толкотня в зале или барменши, которые смотрят на кого угодно, только не на нас.

Наконец им подали по полпинте пива. Джессика заметила в углу уютный столик, который только что покинула пожилая пара.

— Я пару раз водила сюда Сида, — призналась она Ширли-Энн.

— Того тихоню?

— Да, безмолвного Сида. С глазу на глаз он немного разговорчивей. Бедняга жутко застенчив.

Ширли-Энн вставила:

— Я заметила, что Полли ведет себя с ним очень мягко.

— Она всех нас опекает. Господи, ну и давка!

— Зачем Сид ходит на собрания, если ему это так тяжело?

— Потому что кто-то сказал ему, что надо бывать на людях, иначе у него поедет крыша. Он любит детективы, вот и пришел к нам. Представляю, чего ему стоило явиться туда в первый раз.

— Что он читает?

— Как и вы — самые разные вещи, от Уилки Коллинза до Кинки Фридмана. Но у него есть свои пристрастия. Он считается спецом по Джону Диксону Карру, о котором говорил Майло.

— Сид рассказывал вам что-нибудь о себе?

Джессика рассмеялась:

— Вы думаете, он вообще хоть что-нибудь рассказывает? Наверно, я могла бы его расколоть — лет через тридцать. По-моему, он работает в сфере безопасности. Только не в МИ-6. Кажется, ночным сторожем. Там и читает свои книжки, я так думаю.

— Он женат?

— Сомневаюсь. Я не спрашивала. — Джессика глотнула пива и внимательно взглянула на собеседницу. — А вы, как я понимаю, — нет?

— Не замужем? — Ширли-Энн покачала головой. — Мы с Бертом живем вместе, и пока нас обоих это устраивает.

— Как вы познакомились?

— Я ходила в клуб самообороны, где он работал тренером.

— И он сломил вашу оборону?

Ширли-Энн улыбнулась.

— Вроде того. А вы?

Джессика вздохнула.

— Я, как говорится, встала на учет. Уже девять лет назад. Барнаби занимается керамикой. Так он, по крайней мере, говорит, и это хорошо звучит. По сути дела, он лепит миниатюрные дома. Вот такого размера. Знаете, они хорошо продаются. Люди коллекционируют все подряд. Не успокоятся, пока не построят целый городок на крышке телевизора.

Ширли-Энн отметила, что Джессика говорит о муже без особого тепла. В отличие от любой другой темы, которую они затрагивали в разговоре.

— А вы тоже работаете?

Джессика скромно ответила: