Ищи, кому выгодно

А Федор подумал, что завтра похороны ее мужа – помнит ли она об этом? Она казалась ему похожей на животное – маленького несмелого зверька, который вырвался из клетки и теперь стоит столбиком: кончик носа дергается, вбирая воздух свободы, ушки шевелятся, улавливая новые звуки и шорохи. Она даже не думала притворяться, что горюет, эта девочка, она говорила, что думает. Вино развязало ей язык и слегка подтолкнуло, но искренность была изначальна. И, странное дело, она не была ему неприятна. В этой искренности, которая определяла ее как существо эгоистичное и холодное, была тем не менее своеобразная притягательность. Она не притворялась! Она попала в волшебную комнату, полную игрушек и шоколада, и могла протянуть руку и взять любую игрушку или шоколадку, и не скрывала своей радости. И он спросил себя: только ли деньги? Или свобода? От чужого, постылого, взрослого, непонятного человека, который заставлял, внушал, требовал… А ведь была еще и спальня! У Федора было богатое воображение, и он представил себе ее и Гетманчука… В спальне, в супружеской постели… Его – уверенного в себе мужика, хозяина жизни, опытного любовника, и ее… Он взглянул на Елену – она ответила ему взглядом в упор…

– Мы были в Испании, в Барселоне… – вдруг сказала она. – Там море, песок, чайки! У меня целый альбом фотографий… Хотите? Сейчас принесу, он в моей комнате.

Не дожидаясь ответа, она сорвалась с места и побежала в глубь квартиры. Федор, помедлив, пошел следом.

Ее комната была маленькой, с окнами во двор, закрытыми ветками деревьев, отчего здесь стоял зеленый сумрак. Неширокая кровать под голубым атласным покрывалом, серебристо-синий ковер на полу, секретер – маленький, изящный, на гнутых ножках, похоже, антиквариат; на нем казался странным раскрытый ноутбук. Несколько фотографий в серебряных рамочках; на стене – картина: холодный зимний пейзаж. Белые стены – как в больнице или келье. Безлико, холодно, ни одной безделушки – ни куклы, ни плюшевого медвежонка, ни фигурок зверей – ничего, что говорило бы о личности хозяйки! Все осталось в ее прежней жизни, в новую она не взяла с собой ничего. Не захотела? Или ей не позволили?

Книги… Книг было много – в основном, на английском, и Федору невольно подумалось, что английский язык был ее потайной комнатой, убежищем, куда не было ходу никому. Он подошел к полке. Диккенс, Теккерей, Мередит, Уайльд; много детективов из серии «The Best British Crime»[9]: Агата Кристи, Конан Дойл, «Лунный камень» Коллинза, несколько книжек Элизабет Джордж «Приключения инспектора Линли», Кэтлин О’Брайен… Ее героя, Майкла Винчестера, модификации бессмертного Агента Ноль-ноль-семь, Федор прекрасно знал. Тоже школа жизни, а также острота и динамика, которых ей часто недостает…

На фотографиях были Елена и Гетманчук. Он – в белых брюках и синей футболке, белых брюках и желтой футболке, зеленой футболке, красной… Федор рассмотрел логотип Ральфа Лорена – человечек на коне с клюшкой, – была у него пара таких же. Большой красивый мужчина и Елена, похожая на подростка, рядом…

…Они сидели на диване, Елена листала альбом, живо рассказывала про Барселону, музей восковых фигур, странный дом Гауди, смеялась, поворачивалась к Федору… Он слушал вполуха. Она касалась плечом его плеча, он чувствовал ее запах – волос, кожи, – теплый и нежный… Не сразу он понял, что она замолчала и смотрит на него… Ее полураскрытые губы, синяя жилка на шее, неровное дыхание…

– Лена, я должен вам что-то сказать, – поспешно произнес Федор. – Боюсь, я…

– Что? – выдохнула она. Он видел, что она испугана – переход был мгновенным. – Что случилось?

– Лена, позавчера была убита жена таксиста. Из того же оружия.

– Но… Как? Почему? – Елена побледнела. Альбом захлопнулся и упал на пол. Она, казалось, ничего не заметила, продолжала, раскрыв рот, смотреть на Федора. На шее билась синяя жилка…

– Мы не знаем, почему. Я не хочу вас пугать, но…

– Вы думаете, он и меня тоже… Но почему? Господи… – Столько отчаяния было в ее голосе, что Федор не удержался, обнял ее, притянул к себе.

Они сидели, обнявшись. Было очень тихо, и Федор услышал мерный плоский негромкий звук, как будто некий механизм отсчитывал секунды и минуты до… чего-то – капала вода из крана. Он невольно подумал, что дом, оставшийся без хозяина, начинает рассыпаться. Аналогия была притянута за уши – подумаешь, кран! Может, он протекал всю жизнь. Может. Но только сейчас мертвый механический звук приобрел неприятное, даже зловещее звучание – как предвестник падения и конца…

Отругав себя за истерику и настроение в стиле дамских романов Савелия Зотова, Федор бодро сказал:

– Как насчет кофе? Страшно хочется кофе.

Она кивнула, поднялась и пошла на кухню. Федор поднял с пола альбом, положил на журнальный столик…

Они пили кофе. Федор хвалил печенье, Лена вымученно улыбалась.

– Я думаю, вашей маме нужно вернуться, – сказал он.

– Я позвоню, – отозвалась Елена.

– И не выходите из дома без крайней необходимости, особенно по вечерам.

– Вы думаете… – Она не закончила фразу, смотрела на него, требуя ответа, нахмурившись, сосредоточенно.