Ищи на диком берегу

— О нет, нет! — возразил Кирилл. — Они никогда больше не поднимут на нас руку. Их замирили окончательно. Сказать по правде, с ними не церемонились. Нет, с этим покончено.

Они молча продолжали свой путь к складу, каждый думал о своем. Пакгауз, построенный из массивных бревен, выглядел внушительно, как крепость. Кирилл барабанил в дверь, пока пожилой однорукий сторож не открыл им.

Когда глаза Захара освоились с полумраком, он увидел ряды шкур, свисавших со стропил подобно большим летучим мышам. Шкуры были растянуты на сушильных рамках; на деревянных подставках кипами лежали шкуры, готовые к отправке. Повсюду стоял густой запах камфары.

Кирилл снял шкуру длиной примерно в два аршина и шириной в аршин.

— Вот он, лучший мех в мире. Ты поднеси его поближе к двери.

Захар взял шкуру в руки и стал разглядывать ее при белом дневном свете.

— Бобровая, — почтительно произнес Кирилл. — Эту хоть сейчас к скорняку. Хороша, правда?

Захар гладил плотный, блестящий, черный как смоль мех. Мех так и струился под его пальцами, бархатистее бархата, нежнее сливок. Захар прижал мех к щеке, зарылся в него лицом и заурчал от удовольствия.

— По-моему, грех убивать такого прекрасного зверя.

— Для этого компания и обосновалась здесь, Захар. За одну такую шкуру китайцы дадут сотню рублей, если не больше. На одну шубу нужно до пятидесяти шкур. Может быть, вот эта пойдет на императорскую шубу. — Кирилл взял шкуру у него из рук и снова повесил ее. — Калан теперь попадается все реже, охотникам приходится идти за ним все дальше и дальше.

Кирилл кликнул сторожа, и они ушли.

От пакгауза они спустились еще ниже — к большому, открытому с обоих концов сараю, в котором хранились лодки. Под навесом гуляли сквозняки, пахло зеленым мхом и водорослями. На стенах висели охотничьи снасти и одежда. Байдарки свисали над самой водой. Кирилл показал Захару камлейку — непромокаемую одежду из тюленьих кишок и муклуки — сапоги из кожи морского зверя. Были здесь и ярко раскрашенные деревянные шляпы-козырьки для защиты от дождя, гарпуны с прикрепленными к ним ремнями из моржовой кожи.

— Всю эту снасть придумали алеуты, — сказал Кирилл.

Захар помог ему снять со стойки видавшую виды серую лодку.

— Байдарка, — сказал Кирилл. — Алеуты делают их из сивучьих шкур. Шкуры натягивают на шпангоут из плавникового леса.

Узкая лодка длиной в четыре человечьих роста покачивалась на воде легко, как чайка. Вся она была обтянута плотной сероватой кожей, посредине — два люка. Вокруг каждого люка кожаная обшивка собиралась складками на манер воротника с пропущенным сквозь него сухожильным шнуром.

— Садишься в нее и затягиваешь шнур вокруг пояса, — объяснял Кирилл. — Чувствуешь себя уютно, словно младенец в пеленках.

Захар глядел на байдарку как зачарованный.

— Давай прокатимся, а?

— Нет, это не по моей части. Попроси лучше Илью. Рано или поздно тебе все равно придется познакомиться с охотой на бобра. Илья охотно возьмет тебя с собой в любое время, его хлебом не корми — только дай поохотиться.

— Вот оно что! — рассмеялся Захар. — Ладно, тогда я попрошусь к нему.

4. СТЫЧКА

Быстрым, изящным движением я подставил свой левый глаз под кулак лорда Сэшера.

Уорд, «Волнующие сцены в Дикси»

ыл один из тех редких погожих дней, когда сумеречный полусвет в Ново-Архангельске на несколько часов сменяется бледным солнечным светом. В лодочном сарае Илья и Захар готовили байдарку к плаванию.

Рядом с сиденьем первого гребца Илья приладил гарпуны, аккуратно уложил ремни кольцами, чтобы в нужный момент они разматывались легко и гладко. В передний люк лодки сунул метательную дощечку со стрелами.

— Когда собираешься на морского бобра, ружья ни к чему, — сказал он. — Да я и не надеюсь его повстречать, не сезон.

Но снасть всегда держу под рукой, на случай чего. — Его смех гулко отдавался в лодочном сарае. — Залезай.

Захар натянул шапку на уши и скользнул в задний люк байдарки. Он уселся на подстилке из свернутой тюленьей шкуры, вытянул ноги. Поправил капюшон камлейки и затянул вокруг пояса сухожильный шнур люка — маут. Тонкая, гибкая полоска шнура подавалась при дыхании.

Илья забрался в передний люк.

— Пошли!

Одновременно погружая в воду двухлопастные весла, они вывели байдарку из-под навеса в гавань.

Они миновали пустынную верфь, прошли мимо лихтеров, которые покачивались на дышащей зеленой груди бухты, мимо больших кораблей, стоявших на якоре. Морские птицы с криком кружились над их головами в блеклом солнечном свете.

Когда байдарка пересекла невидимый створ гавани, Захар стал ощущать сквозь тонкое дно лодки стремительное движение воды при каждом гребке. Всего несколько слоев кожи отделяли его от бездонной глубины. При этой мысли у него холодок пробежал по коже.

— Илья, ты говорил, что алеутские охотники далеко уходят на этих своих байдарках…

— Ну да, за тыщу миль, за тыщу двести. — Илья бросал слова через плечо в ритме гребли.

— А если байдарка даст течь?