Ищи на диком берегу

Илья торопливо шагнул к Захару, обнял его за плечи мясистой рукой:

— Слушай, Захар, не валяй дурака. Тебе что, жизнь не мила?

Захар сбросил его руку пожатием плеч.

— Ладно, чего уж там. Только непонятно мне это…

Ворча, Захар забрался в корабельную шлюпку и уселся между двумя пустыми бочками на корме, лицом к гребцам. За спинами у гребцов пристроились алеуты: Тайин и еще трое, по двое на каждой банке, лицом к корме. Рассеянно глядя на них поверх голов гребцов, Захар ломал себе голову: почему Хардвик послал его, Захара, вместе с алеутами?

И вдруг, уже у самого берега, его осенило. Именно эти алеуты стояли впереди всех в тот вечер на рейде Сан-Францискского залива. Он сам тогда кричал громче всех и хватал шкипера за руку. И теперь Дэмбостон в своих мыслях свалил его в одну кучу с этими алеутами. «И я, и они — смутьяны. Очень может быть, что Хардвик задумал избавиться от них, но так, чтобы все можно было свалить на несчастный случай». От этой мысли Захар похолодел. Он дал себе клятву никогда больше не ввязываться в дела и заботы алеутов. «Не стоят они этого, — сердито подумал он. — А я теперь буду держать ухо востро с этим чертовым Дэмбостоном».

Шлюпка заскрипела килем о песок. Алеуты выбрались вброд на берег, неся по паре кожаных ведер. Следом за ними выпрыгнул на отмель Захар. Вода приятно холодила босые ноги. Матросы остались у лодки; один из них, белобрысый веснушчатый парень, стал на часах с мушкетом.

Захар побрел по песку к каменистому обрыву. Ручеек, сбегавший с прибрежных холмов, низвергался с обрыва алмазным водопадом. По краям русла росли лишайники и дикие цветы. Берег порос дикой мятой, а в одной из ложбинок Захар нашел водяной кресс — жеруху. Он набрал пригоршню жерухи и на ходу с наслаждением жевал ее сочные побеги. У листьев жерухи был острый вкус, они отдавали перцем.

Под обрывом было безветренно и тихо, солнце припекало вовсю. Прежде чем наполнить свои ведра, Захар окунул голову в поток и долго пил холодную свежую воду. Алеуты уже двинулись к шлюпке с полными ведрами.

Внезапно над их головами раздались крики. Затрещали выстрелы. Фонтаном забила вода из ведра, пробитого пулей. В панике алеуты побросали ведра и опрометью кинулись к шлюпке.

Сердце отчаянно колотилось в груди у Захара, когда он, петляя, помчался по песку. Щелканье выстрелов подстегивало его, во рту пересохло от страха.

Когда Захар достиг кромки воды, шлюпка уже отвалила от берега. Отчаянным затяжным рывком, разбрызгивая воду во все стороны, Захар проскочил отмель и в последний момент дотянулся до кормы. Он перевалился через транец и плюхнулся между бочками. Матросы, с красными, потными лицами, гребли изо всех сил.

Отдышавшись, Захар стал отчаянно бранить матросов.

— Вы хотели бросить меня на берегу, так ведь? Если б вам не пришлось разворачивать шлюпку, я бы вас не догнал!

Он оглянулся. На скале у водопада вырисовывались против солнца черные силуэты четырех всадников. Испанцы не стреляли — лодка была уже слишком далеко. Водопад искрился под солнцем.

— Не понимай, — буркнул веснушчатый матрос. — Не говорит по-русску.

Шлюпку подняли на палубу «Елены». При виде порожних бочек капитана охватил один из его привычных приступов бешенства. Он разразился потоком проклятий. Один из гребцов попытался что-то объяснить ему, но Хардвик заставил его замолчать ударом кулака.

Прибежал Илья и стал загонять алеутов в трюм — подальше от капитанского гнева. Захар тоже начал спускаться по трапу, но тут новый взрыв ругани заставил его оглянуться.

Один из участников поездки на берег, пожилой, колченогий алеут, замешкался на палубе. Шкипер взмахнул кофель-нагелем, раздался глухой треск, как будто раскололся арбуз, и охотник осел на палубу.

Мертвая тишина воцарилась на палубе. Все застыли, немо глядя на неподвижную распростертую фигуру. Кровь сочилась на доски из проломленной головы. Слышались только хриплые крики чаек, да волны ударялись о борт корабля с чмокающим звуком.

Тайин метнулся к лежащему телу. Он упал на колени рядом с алеутом, приподнял его голову.

— Боже милостивый! — хрипло произнес Илья. — Вы его убили, капитан.

Не отводя взгляда от алеутов, Хардвик отдал какую-то команду. Помощник капитана и несколько матросов стали за его спиной.

Тайин припал к покойнику и тихо запричитал. Подошли остальные алеуты, сгрудились вокруг, затянули негромкую воющую песню. Поверх их голов Тайин глядел на капитана. На его широком лице была написана нескрываемая ненависть. Желтые раскосые глаза словно целились в капитана из невидимого ружья.

— Это убийство! — крикнул Захар.

Вспышка справедливого гнева стерла собственную его неприязнь к алеутам. Возмущенно выкрикивая что-то, он направился к шкиперу.

Хардвик стоял в своей привычной позе: широко расставив длинные ноги, подбоченясь, сжимая в кулаке грязный носовой платок. Его нос побелел от злости, только пунцовые ноздри пылали. Глядя в лицо Захару, он что-то процедил сквозь зубы.

Илья бросился к ним.

— Захар, ради бога, перестань! Он грозится заковать тебя в кандалы.