Ищи ветер

Я сразу задал игре такой темп, что Нуна не могла не понять, как кровожадно я настроен. Она действовала осторожно, терпеливо расставляла ловушки, ждала, когда я попадусь. Каждый ход обдумывала целую вечность, ей нравилось заставлять меня ерзать от нетерпения. Она сама клюнула на мою наживку, это было здорово. Я наступал вразброд, скорее дразня, чем всерьез угрожая, и тем самым готовил хитроумнейшую и смертельно опасную западню: каждая сумбурная атака давала возможность стратегического отступления. Вот этого-то Нуна и не видела. Впервые я, кажется, смог заманить ее — так, что она и не заметила, — на свою территорию. Еще какое-то время она теснила меня, полагая, что победа у нее в кармане. Наконец я пожертвовал слона, и она, окончательно утратив бдительность, взяла его конем, тем самым конем, который был ключевой фигурой ее защиты. Она, конечно, это знала, но не думала, что я сумею сразу же проникнуть в образовавшуюся брешь. Я же именно это и собирался сделать, причем так элементарно, что она не разгадала маневра. Пешка уж слишком явно прикрывала ферзя. Вот чего я добивался: заморочить ее до такой степени, чтобы самое простое решение даже в голову не пришло. Делать ставку на ошибку противника в шахматах нельзя ни в коем случае, кроме одного: если это ваш единственный шанс добиться победы. Я откинулся в кресле с довольным вздохом. Нуна уставилась на меня, не понимая в чем дело, перевела взгляд на доску и подскочила, как ужаленная.

— Да это же… Ах ты… ты… — заикаясь, выговорила она.

Я молчал: не хотел портить себе удовольствие. Я ведь обыграл ее не в шахматы — в этой игре она была сильнее меня, я обыграл ее в покер. В очередной раз я вспомнил добрым словом дядю Брюса. Нуна, надувшись, щелчком опрокинула своего короля.

— Не думала, Джек, что ты такой бессовестный.

— Ничего ж себе… час от часу не легче! Ты не умеешь проигрывать… гм… это на тебя похоже. То же бесстыдство в другом обличье.

Мне в лицо полетела подушка.

— Реванш! — потребовала Нуна, расставляя фигуры.

— Попозже, — улыбнулся я. — Перевари сначала…

— Сука…

— Сука?

— Да, Джек, да, ты — су-ка…сука и бездарь к тому же, — провозгласила она, очень стараясь сохранить серьезный вид, — и это ей почти удалось.

Я расхохотался. Никто еще не обзывал меня сукой. Было совсем не обидно.

16

Я отнес Тристану чашку кофе, но он даже глаз не соизволил открыть. От него разило перегаром, а по цвету лица я заключил, что до вечера он, пожалуй, не приведет себя в человеческий вид. Мы с Нуной пошли пройтись по тропе над морем. Я хотел было вернуться к своим обычным занятиям, в частности, к подсчету автомобилей, но она доставала меня, пока я не уступил. Вообще-то я не люблю, когда меня достают.

В кои-то веки проглянуло солнышко, и мы присели на скалистом мысу над бухтой. Достали сигареты, закурили и довольно долго беседовали. Нуна забавно курила, манерно и неуклюже. Выдыхала дым, словно свечи задувала на именинном пироге, а сигарету брезгливо держала двумя пальчиками. Нет, все-таки есть настоящие курильщики — я из их числа, и все остальные, которых мне не понять. Зачем глотать дым, если нет потребности, если можешь без этого обойтись?

— Зря ты куришь, Нуна, — сказал я, — тебе не идет.

— Мне не идет? Чушь какая… Что ты хочешь этим сказать?

— Ладно, проехали.

Она, смеясь, покачала головой.

— Смешной ты… И такой с виду нормальный.

Я лег на спину и закрыл глаза. Ветер играл нашими волосами, ласкаясь. Нуна нагнулась ко мне и теплым поцелуем коснулась щеки. Я ощутил кожей улыбку. Глаз открывать не стал. Прошло минут десять или чуть больше.

— Это к чему?

— Что, поцелуй? Ни к чему. Просто так. Не вникай, Джек, не надо… Не ищи во всем скрытый смысл, бывает ведь, что его нет…

Я задумался. Мне бы хотелось так или иначе с ней согласиться. Серебристый «Боинг» прочертил в небе длинную борозду.

— Почему они летают? — вдруг спросила Нуна голосом Маленького Принца, показав пальцем на крошечный в вышине самолетик.

— Ты должна бы знать. Ты ведь изучаешь естественные науки?

— Я учусь на биологическом! Я… я могу тебе объяснить, как делают мутагенный корнфлекс, но откуда же мне знать все на свете… И потом, я никогда раньше об этом не задумывалась. Так что, можешь объяснить или ты просто тупой пилот?

— Тупой, но объяснить могу.

Я приподнялся на локте, собираясь с мыслями.

— Теория полета, сейчас-сейчас… Слушай. В основе данного явления — четыре силы, противодействующие парами. По вертикальной оси мы имеем вес, стало быть, силу тяжести, которой противодействует подъемная сила.

— Объясни.

— О силе тяжести ты должна иметь хотя бы смутное представление… Или еще нет? Тогда с годами узнаешь…

— Да ты просто зациклился на возрасте, — перебила она. — Как это понимать? Утешаешься? Рано нажитый артрит заговариваешь? Что, легче от этого твоему колену? Скажи.

Рассмешила-таки меня. И весело подмигнула.