Ищи врагов среди друзей

Это были обшарпанные и помятые «Жигули» первой модели, такие ржавые и неказистые, что Кравцов испытывал настоящую неловкость, угоняя эту дышащую на ладан тележку из-под чьих-то окон.

Уже подходя к машине, они налетели на пожилую супружескую чету, совершавшую вечерний моцион.

Отпирая дверцу, Кравцов услышал, как женщина сказала своему спутнику:

– Ты только посмотри, во что превратились женщины! Напиваются до беспамятства, а потом голову ломают: от кого у них дети?

– Да, – согласился мужчина, – дикость. Прямо конец света.

Пузырь с облегчением свалил свою ношу на заднее сиденье, с лязгом захлопнул дверцу и сел на «хозяйское» место рядом с Кравцовым. Кравцов запустил обе руки под приборную панель, на ощупь соединяя провода, стартер закудахтал, и старенький «жигуленок» завелся.

– Уф, – с облегчением выдохнул Кравцов, выруливая на середину улицы, – кажись, дело в шляпе. Я думал, эта развалина не заведется.

– Завелся, как видишь, – сказал Пузырь. – Как там твое хозяйство, по штанам не размазалось?

– Вроде на месте, – ответил Кравцов, на всякий случай прикоснувшись к пострадавшему месту рукой. – Вот же сука, так меня подловила!

– Сам подставился, – возразил Пузырь. – Думать надо! Это ж баба, у них одно на уме!

– Ты бы связал ее, что ли, – оглянувшись назад, предложил Кравцов.

– Да чего ее вязать, – лениво ответил Пузырь, доставая из кармана оранжевую коробочку, такую же, как та, что была у Шурупа. – Сейчас кольну, и все будет путем.

– Что ж ты ее раньше не уколол? – взвился водитель.

– А чем? У меня же руки были заняты, дубина.

Пузырь, не слишком церемонясь, сделал Тамаре инъекцию, выбросил шприц-тюбик в окно и долго ерзал на сиденье, пристраивая свои длинные конечности в тесном салоне «Жигулей».

– Ну и сундук, черт бы его побрал, – проворчал он.

– Зато ментам до нас никакого дела, – возразил Кравцов. – Сразу видно, что лохи едут, с которых взять нечего.

Пузырь недовольно покрутил головой, но спорить не стал: водитель был прав. Вздохнув, Пузырь покорился судьбе и полез в карман за сигаретами.

– Странно, – сказал Кравцов.

– Что тебе странно?

– Вот ты вроде спортсмен, мускулатуру накачиваешь, а куришь…

Пузырь пожал могучими плечами, прикуривая сигарету.

– Если честно, то курю я только в командировках или когда на дело иду. Нервы успокаивает. А когда тренируюсь – ни-ни. Ну, разве что одну-две сигаретки в неделю.

Кравцов представил себе такой скудный рацион и, ужаснувшись, зашарил по карманам в поисках курева.

– С ума сойти, – сказал он. – Как это ты выдерживаешь? По мне, так это еще труднее, чем совсем не курить.

Пузырь снова повел плечами, глубокомысленно почесал кончик носа и сказал:

– Не знаю… Не замечал. Мне все равно – могу курить, могу не курить. Могу вот сейчас выбросить сигарету и не курить столько, сколько скажешь: день, неделю, год…

– А давай! – оживился Кравцов, лихо выравнивая машину. – Давай проверим! А то на словах все орлы…

– Ставлю штуку, – спокойно ответил Пузырь.

– Штуку? – Кравцов заметно сник. – Это баксов, что ли? За штуку баксов я сам год курить не буду.

– Ставлю, – спокойно повторил Пузырь. – Только бабки на кон, на мелок я не играю. Ну?

Кравцов фальшиво засмеялся, жалея, что затеял этот разговор. Поначалу все шло так, что лучше и не надо: он идеально вписался в компанию крутых парней, вошел в доверие, вместе с ними мочил лохов и проворачивал дела, и вдруг такое… Водитель чувствовал, что если еще не сел в лужу, то вот-вот сядет, но рисковать тысячей долларов ему очень не хотелось: не так уж и много их у него было, этих тысяч, чтобы заключать такие пари.

– Да ладно тебе, – примирительно сказал он. – Чего ты завелся? Я вообще на бабки не спорю. Принципиально.

– Ах, принципиально, – с насмешкой повторил Пузырь. – Ну, тогда конечно. Только учти на будущее: у деловых людей за базар принято отвечать. Это я такой добрый, а вообще можешь нарваться на неприятности… Особенно если будешь хихикать, как падла.

Кравцов мгновенно перестал улыбаться и уставился на дорогу, избегая смотреть на Пузыря. На душе у него было погано: он-таки опозорился перед новым приятелем, выставив себя трусом, скрягой и болтуном одновременно. Впрочем, Кравцов не особенно переживал: такое случалось с ним не впервые, и он давно научился молча утираться, когда те, кто был сильнее, плевали ему в лицо. В конце концов, всегда оставалась возможность отыграться на ком-нибудь другом.

…Город кончился сразу, будто обрезанный ножом.

Ржавая тарантайка деловито протарахтела мимо поста ГАИ, возле которого с заброшенным видом скучал милицейский «мерседес» с мигалками на крыше, и, рыкнув двигателем, покатилась в сторону Ильичевска, набирая скорость. Тамара Солодкина лежала на заднем сиденье, прикрытая пыльным мешком из-под картошки, который Пузырь отыскал в багажнике «Жигулей», и не подавала признаков жизни. Ее не беспокоили ни тряска, ни заполнявший тесный салон табачный дым она спала. Кравцов, покосившись на нее в зеркало заднего вида, смог рассмотреть только край грубого джутового мешка, и на секунду ему стало жаль эту девушку.