Ищите кота (сборник)

— Салат овощной, суп куриная лапша и котлеты по-киевски с пюре, — показал он на судочки-лоточки. — Нормально?

— Максим! Ты слышишь меня? Твоего кота нигде нет.

— Нет, — кивнул Максим, — и никогда не было.

— Как? — опешила Дина.

— Ты ведь умная женщина, и с дедукцией у тебя все в порядке — в смысле габаритов моей домработницы. Но неужели тебе не пришло в голову, что, кроме наличия самого кота, должны быть признаки его присутствия: мисочки для еды, корм, лоток для туалета? Ведь ничего этого нет.

— Нет, — механически повторила Дина. — Но зачем ты мне про него написал и потом заставил искать?

— Не заставил, а предложил, — уточнил Максим. — Чтобы занять тебя, отвлечь. В противном случае ты бы сидела тут и горевала о своей несчастной судьбе, а так — делом была занята. Опять-таки ключи мне нашла. Элементарный психологический трюк. Из меня получился неплохой утешитель горюющих женщин, верно? Не дать ли мне объявление: «Уникальная услуга! Если вам изменил муж, обращайтесь!»

— Не забудь указать, что твоя услуга предполагает ощутимый удар по голове.

— Каждый метод требует шлифовки. Извини! Шишка почти незаметна. Дина, еда остывает! Приступай!

Когда они покончили с обедом и пили кофе, Максим в лицах рассказал о случившемся в офисе. Дина не испугалась сплетен. Как и Максима, ее не волновали домыслы на пустом месте. Только на пустом ли? Отдельной строкой Максим выделил реакцию Игоря, который выступил добрым следователем, сочувственно взиравшим на корчи подследственных.

— Игорь Леонидович удивительный человек, — признала Дина, и Максим вдруг почувствовал ощутимый укол ревности.

— Безусловный лидер, отличный организатор, — продолжала Дина, — хорошо замаскированный пассионарий. Максим, ты меня ночью раздел, — без паузы перешла Дина к волнующему ее вопросу.

— Да, раздел. Ну и что? У меня мама в прошлом году ногу сломала, я ее купал. И дочку раздевал-переодевал не один год. Навыки имеются. Терпеть не могу, когда люди спят в одежде. Тем более, если люди — женщины. Если бы ты спала в одежде, то можно было бы подумать, что ты вдрабадан пьяная.

— Такое могло прийти в голову только слепому, глухому и с детства умственно отсталому. Раздел и… и все?

— А что еще надо было? — хитро улыбнулся Максим. — Надо было? — повторил он.

— Не надо. Спасибо! За все спасибо! Честно говоря, я от тебя не ожидала… то есть не подумай, что раньше я к тебе относилась, то есть относилась по-другому… — запуталась Дина.

— Да ладно! — махнул рукой Максим. — Я сам от себя не ожидал. Что случилось, то случилось. Самое страшное уже позади.

— А самое трудное впереди?

— Точно!

Максим посмотрел на часы и спросил:

— Какие у тебя планы?

— Поеду домой.

— Я тебя отвезу.

— Нет, благодарю, лучше на такси. Вызови, пожалуйста!

— Конечно. Дина, — замялся Максим, — я бы на твоем месте…

— Да? — подбодрила его Дина, ожидая услышать совет, как вести себя с мужем.

— На твоем месте я бы немного причесался.

Проводив Дину до двери, вернувшись в комнату, Максим недоуменно огляделся. Его жилище, которое он любил за максимальную приватность, его берлога, в которую, кроме мамы и дочери, он никого не допускал, с уходом Дины изменилась — погрустнела, если возможно применить это слово по отношению к квартире. Точно вынесли хрустальную люстру, и стало темнее, пропали радужные огоньки, или украли иконы, и пропала божья благодать.

«Ну да! — мысленно одернул себя Максим. — Люстра! Иконы! Придет же такое в голову».

Он вернулся за столик, достал портативный компьютер, вошел в Интернет и стал смотреть значение слова «пассионарий», которое упомянула Дина, а он не знал точного значения. Вроде «пациента» — от латинского «больной, страдающий, терпящий»? И это об Игоре? Все оказалось с точностью до наоборот. Человек, обладающий большой внутренней энергией, темпераментный, активный, лидер. «Значит, Игорь — замаскированный пассионарий, — ревниво думал Максим. — Такие нравятся Дине? А если без маскировки, то не подходят?»

Дина ехала в такси и никак не могла выработать план поведения, настроиться на разговор с Сергеем. Она совершенно точно знала, чего не хочет: видеть мужа и Настю. Но если подругу можно просто и решительно вычеркнуть из своей жизни, то с мужем и отцом ребенка так не получится. Кризис, трагичный для любой семьи, и тем более для такой идеально благополучной, как ее, — а у Дины мысли витают непонятно где. Там, где им витать сейчас не положено.

Несколько лет назад она сломала руку. Было чудовищно больно. Наложили гипс, и боль, уже не столь кошмарная, а вполне переносимая, держалась несколько дней. С душевными травмами, выходит, так же?

Вчера она умирала. Зависла в последней точке между жизнью и смертью. Накрывало гробовой доской, в сердце поселился ежик, который каждую секунду грозил раздуться и превратить Дину в кровавое месиво. Сейчас гроба нет, а ежик скукожился до размеров булавочной головки.