Ищите женщину

– А что дальше? Приезжайте часам к восьми вечера. Напою чаем. Расскажу, что знаю. Но я знаю совсем немного.

– Это не очень хорошо, – задумчиво ответил Турецкий. – Целый день пропадает… А впрочем… Вам известно, где живет мать Вадима? Со вторым своим мужем.

– Нет. А что, разве она жива?

– Любопытно! Вадим что же, никогда не говорил вам о ней? Она живет здесь, в Питере. Только сменила фамилию Кокорина на мужнину.

– Так не говорят, – поморщилась Лиза. – На фамилию мужа.

– Верно. Значит, придется искать. Надо же ей хотя бы сообщить о гибели единственного сына.

– Действительно странно, столько лет его… знала, а он ни разу даже и не обмолвился.

– Скрытный был парень?

Она посмотрела с неодобрением:

– Вам это тоже надо?

– Лиза, мне очень многое надо. Иначе… ни черта у нас с вами не получится.

– У нас с вами? – удивилась она.

– Извините, это я так. Значит, никак нельзя раньше?

– У вас просто завидная настойчивость. Ну хорошо, я сейчас должна буду подумать, прикинуть, раздать задания, а потом… Ну может быть… Но все равно не раньше двух!

– Отлично! Тогда я целую ваши ручки. – Турецкий поднялся с подоконника и приложил два пальца к виску. – К вашим услугам, мадам.

– Послушайте, Саша, – задержала она его. – Ответьте мне, если не трудно, на чисто литературный вопрос: это ваше нетерпение – оно заведомо профессиональное или, как бы это… мужское? Очень у вас вид возбужденный… взъерошенный, что ли. Как у кота… узревшего мышь.

Турецкий на миг задумался и рискнул сказать правду:

– Скорее всего, и то и другое. Но вам-то зачем?

– Чтобы знать, к чему быть готовой, – с некоторым вызовом ответила она и полезла в пачку за новой сигаретой.

– Готовьтесь к лучшему, – посоветовал он, поднося ей огонек зажигалки…

«Черт меня побери! – мысленно воскликнул он, сбегая вниз по лестнице. – Неужели я представляю интерес для женщин среднего возраста? А глаз-то у нее, надо заметить… да! Интересная женщина – неброская, даже чересчур неброская, но очень притягательная… Да нет, все это флирт, иначе говоря, игра в расслабуху. Как раз с нею-то и надо держать ухо востро… А удар оказался точно в десятку! Ай да Славка! Он ведь первый сказал…»

Леня внизу встретился с ним взглядом и отрицательно покачал головой.

– Я пойду пешком, а ты посмотри все-таки, – сказал Турецкий.

Опасения были напрасны, никто их не преследовал. Может, просто потеряли. А возможно, еще и не принимались…

По пути на Литейный Турецкий все размышлял: зачем он сказал Лизе, что мать Вадима сменила фамилию? Ведь этого же никто не знает. И Зотов ничего не говорил по этому поводу. А может быть, он просто интуитивно захотел облегчить Лизе задачу? Мол, сменила, откуда мне знать? Нет, не мог за столько лет Вадим хоть раз не обмолвиться о матери. И Лиза не могла его не спросить. Интересно, как она теперь выкрутится из этого положения…

Он вспомнил Кокорина лежащим в кресле. Потом мысленно поставил у того окна, где только что сидел, рядом с Лизой. Что-то не стыковалось. Но, с другой стороны, любовь – зла, и черт их всех разберет!… К чему ей готовиться? Прежде всего придется говорить правду. И доставать из тайников спрятанные документы. В том, что они у нее, уже не было сомнений. Иначе она назначила бы встречу совсем в другом, самом нейтральном месте, а от опасных документов поторопилась бы немедленно избавиться. Оп! А если вдруг она именно на это и рассчитывает? Тогда нельзя терять ни минуты.

И снова они для отвода глаз покатались по городу. Только на этот раз на заднем сиденье рядом с Турецким сидел эксперт с набором отмычек. По пути на Моховую, возле малоприметного продуктового магазинчика, Турецкий попросил остановиться и, пригнувшись, проскочил в двери. Он взял бутылку коньяка, бутылку полусладкого вина и несколько нарезок – буженины, ветчины, рыбы, колбасы. В сумку же кинул и батон хлеба. Ужин себе он, во всяком случае, уже обеспечил.

Вообще– то говоря, смешно было ехать от Литейного до Моховой, ногами быстрее, но предусмотрительный Гоголев снова сделал замысловатый вираж и, пока ехали, сообщил, что Турецкому забронирован одноместный номер в гостинице «Октябрьская», что на Лиговке, он уже жил там, помнит. Утром к гостинице подойдет машина. Гоголев прекрасно понимал, что и разговор и чтение документов займут у Турецкого немало времени.

Пробежав узкий, словно сошедший со страниц романов Достоевского двор, они поднялись по слабоосвещенной лестнице на третий этаж. Турецкий на всякий случай, для страховки, позвонил, но никто не отозвался. И тогда к делу приступил мастер. Через минуту-другую, напутствуемый взмахом руки Гоголева, Турецкий вошел в прихожую, зажег свет и стал снимать плащ.

Дверь он закрыл, как и было положено, на два замка. Операция «Дуся» продолжалась.