Ищите женщину

– Но я же стану пьяная!

– Не-а, – покачал он головой. – Можно мне закурить?

– Нате, – она подвинула к нему свою пачку сигарет.

– Спасибо, я свои, – он достал «Честерфилд», закурил.

– Какие мы! – Она вальяжно повела плечами. Большие черные глаза ее вызывающе заблестели, в движениях проявилась раскованная грация крупного зверя, этакой Багиры.

Турецкий улыбнулся.

– В наше время говорили так: девушка, кажется, нарывается.

– Это в какое же ваше-то? – спросила с вызовом.

– Когда вы, дорогая моя, еще, к счастью, не знали, что это такое. Устраивает?

– А почему – к счастью?

– Не испортились раньше времени.

– Все, уходите! Разговор становится опасным, – безапелляционно заявила она и поднялась. – Идите, идите, там тоже можно курить. А здесь вы мне мешаете готовить обед…

Кризис миновал, понял Турецкий и послушно удалился в комнату, к тем страничкам дневника, которые Кокорин вырвал из своей общей тетради и не без вызова озаглавил – «Факты и аргументы».

Почерк, конечно, собачий, но Александр Борисович, уже скорее по инерции, смог разобраться в нем и уяснил для себя, почему автор не пожелал оставить эти странички у своего приятеля.

НАЧАЛО ДНЕВНИКА ВАДИМА КОКОРИНА

"Вот и приспело, подобно классикам жанра, начать свое повествование. И я хочу, подражая известному рязановскому киногерою, замахнуться на Шекспира, понимаешь, Вильяма нашего. А что, рано? Но ведь однажды станет поздно? А сюжетец, кажется, выстраивается весьма прелюбопытный, батенька…

Но для того чтобы начать сначала, необходима предыстория. И вот ее-то я даже и не знаю – стоит ли воскрешать? А с другой стороны, куда без нее? И дневниковая форма подачи материала в этом смысле чрезвычайно выигрышна, ибо уже изначально подразумевает абсолютную искренность, продиктованную откровенно мазохистскими наклонностями автора. Вот, мол, я какой – бейте меня, секите, травите собаками, а я буду купаться в собственном унижении! Труден, как утверждается в черном анекдоте, заплыв в соляной кислоте. Нет, в жидком дерьме куда трудней…

Итак, я, кажется, уже имел все шансы попасть в Штаты. Все. Кроме одного. Я не учел, что есть конторы, для которых моя фамилия – Кокорин, такая скромная и безобидная, – является, как теперь модно выражаться, знаковой. Все, давно кончились райкомы с их старыми большевиками, с их разрешениями и запретами.

Вот, к слову, вспомнился один любопытный эпизод из прошлого. Но я о нем обязательно напишу позже…

Давно ушли в прошлое идеологические учреждения, диктующие нам, как жить, чем заниматься, а от чего шарахаться, как от сатаны. Я так думал. Увы. И мое знакомство с ними состоялось.

Я проанализировал все случившееся и понял, что моей вины ни в чем не было. Как ничто от меня, в сущности, и не зависело. Все уже было предопределено.

Но – к делу!

Папаша Катьки Бессоновой – личность, как говорится, широко известная в довольно узких кругах. Тех, куда ваш покорный слуга, вероятно, никогда – ни прежде, ни в будущем – хода не получит. И слава богу! Есть такой институт ответственных референтов по специфическим, как сказала Катерина, вопросам, без которых и наш президент, и премьер ну просто как без рук. Мистер Бессонов – один из советчиков. Но к чему я?

А к тому, что, когда мы с ней, с Катькой, основательно поддатые и окончательно утвердившиеся в близком телесном знакомстве, покинули мою однокомнатную берлогу, оставив на кухне Рэмку продолжать шарить по сексуальным погребам Интернета – а что ему еще оставалось? Виноград-то зелен! – я понял: мы проживаем две жизни одновременно. Одну – тайную – нам диктуют, а во второй мы еле-еле сводим концы. Катька – девка славная и без предрассудков. Я убедился. Она далеко откатилась от папы. Но это обстоятельство вряд ли было причиной происшествия с нами в ту несчастливую ночь.

Короче, возле пустой троллейбусной остановки, где мы с Катькой пытались безуспешно отловить такси, остановилась довольно приличная машина – «вольво», из которой вывалились трое «джентльменов», тут же заявивших свои права на владение ее, Катькиным, разумеется, телом. Я, как в том анекдоте, стал возражать и получил довольно крепко в ухо. Но… какой же русский, и так далее? В общем, я кинулся в атаку. И небезуспешно. Катька тоже не сдавалась. Кавалеры никак не могли запихнуть ее в машину, а я бушевал, мешая им это сделать. И даже сумел нанести некий урон: свернул и отодрал боковое зеркальце у автомобиля. Это когда меня оттаскивали от Катьки, а я цеплялся за что мог и отбивался.

И тут появилась спасительная милиция. Так я почему-то решил. Объяснения на месте были короткими. Оказывается, этот уличный дебош учинил именно я. Девушка, видите ли, ловила такси, трезвые добропорядочные граждане собрались ей помочь, довезти до дома, ибо время позднее, а с одинокой девицей могут случиться бог знает какие неприятности. Но тут вмешался пьяный идиот, то бишь я, который почему-то кинулся на них с кулаками, стал все крушить вокруг и громко «выражаться матом» – просто изумительная формулировка!