Ищите женщину (СИ)

— Сероводород, — выдохнул Прошка, нервно оглядываясь назад. — Но откуда он в такой концентрации?

— Знать бы, — выдохнул Лерыч. — Эй, Черный, тут моря не было?

Тот только плечами пожал. Может, и было когда-то, кто ж знает.

— Взорвать бы, — задумчиво обронил Прошка, — да боязно. Мир может не выдержать.

— Уж да уж, — хмыкнул Лерыч, пристально всматриваясь в лицо довольно симпатичного мужчины, добытого из доспехов. — Это и есть ваш Темный Властелин?

— Он самый, — вытер пот со лба Трендель. — А это Левый и Правый, наши заместители. Живые, мгырь их забери.

Валерия

До замка Черного Эльфа мы добрались в рекордные сроки. Я даже опомниться не успела, как весь наш отряд оказался на широком и грязном замковом дворе. Темного Властелина Трендель лично уволок куда-то вовнутрь, его подручных перетащили гномы под руководством Черного. А мы остались рассматривать замок и гадать — что это такое было. Впрочем, гадали мы недолго. Замок — он и в этом мире замок. Небольшой, из серого камня, стены замковой ограды такой толщины, что по верху две кареты разъедутся. Сам замок в два этажа. Это если со стороны смотреть. Однако что-то подсказывает, что изнутри он поболе будет. Окна — бойницы. Ни о каких балкончиках и речи нет. Растительности тоже не наблюдается. Впрочем, меня это уже не удивляет. Хорошо — солнышко пригревает почти по-летнему.

К чему это я? Да просто: сидим мы на широком замковом дворе, на солнышке греемся. Потому как забыли о нас наши «друзья». Властелина своего лечить помчались. Вызвали из штаба гнома — лекаря, и уже который час на глаза не появляются. А мы, значит, отдыхать после бешеной скачки изволим. Эльфята наши коней обихаживают под сдержанный Прошкин рык. Мальчишки арибасы возле меня толкутся. Микош пытается добыть Ляльку, а она от него в травяном домике спряталась. И даже не ворчит. Обиделась Лялька. После того, как Прошка ей выволочку устроил. За неумение язык прикусывать и словами не бросаться.

Ник мечется между нами и Прошкой. Коней он, извольте видеть, побаивается. Они ж еще те зверюги. Так и ждут, что он подойдет, а они его ка-ак тяпнут. Ага. А то, что он на моем золотистом коньке без седла скакал — это не в счет. Само-как-то-вышло. А здоровенный черный жеребец Эльфа вообще хищник….

— Ник, ты иди, — ласково говорю я. — Иди, помоги там. Золотко мое почисти. Возьми в сумке яблочко. Только с ладони давай. А то откусит пальцы — будешь тогда знать.

Никош, изображая вселенскую скорбь, нога за ногу плетется к Прошке. Ага, знаю я эти заскоки. Лень называется. Пройдет со временем. На удивление, кони Никоша любят. Не ржут тревожно, не брыкаются и не тянутся укусить. Это он чем-то огорчен — вот и изображает из себя кисейную барышню.

— Ляля, иди Мику, — жалобно зовет малыш, заглядывая в клеточку. — Иди, я тебя любу…

Говорит мальчишка плохо. Картавит на все тридцать три буквы. Сдать бы мальчишек родителям, да где ж их взять….

Всем хорошо, все при деле, одна я, как сиротинка. Никому не нужна, никто меня не любит. Возрыдать бы, да слез нет. И лука под рукой тоже не видать. Впрочем, о чем это я?! Лук в этом мире абсолютно не злой. Его даже наша привереда трескает за милую душу и не возражает. И вообще: если сейчас здесь кто-то и зол, так это я. Потому что ничего не понимаю. И очень хочу — прямо до зуда в руках — хочу кого-нибудь отлупить. Отпинать до сломанных ребер и кровоподтеков по всему телу. Немотивированная агрессия, говорите? Если я ее сейчас мотивирую — ведь убью же! Как бог свят — убью. Вот только определюсь — кого именно. И это точно будет не Темный Властелин. Он и сам вот-вот накроется медным тазом.

Так, кого первым убивать буду? — Арониэдиэла. Точно. Его, родимого. За то что притащил нас в этот мир, не спросив. За то, что нам приходится вот уж который день болтаться здесь, совершенно не представляя, что делать.

Потом надо с богами разобраться по-свойски. То Орк откуда-то выпрыгнул со своим «Уверуйте в меня», и так же упрыгнул назад. Так и не подумав сообщить, зачем заглядывал. То Эгле эта. Нашла, к кому подкатывать! Зверушку почти безмозглую на «Слабо» взяла. То есть, на вкусняшки. «Слово сказано, слово услышано». Лучше б со Старой Пустошью разобралась. Неспроста же она по миру ползает.

Ползает, ползает, это Елисей сказал. Дескать, она единого места не имеет. Перемещается с места на место. Почему, отчего — никто не знает. Только там, где она появляется, мор и глад возникает. Гибнет все живое. Разумные и неразумные. Травы и деревья, животные и птицы. Рыбы тоже гибнут. Как с ней бороться — тоже никто не знает.