Ищу импотента для совместной жизни

– Что? – вырывается у Кармен.

Лучшая подруга его матери? Она что, поняла все не так? Но это невозможно! Невозможно!..

Штефан берет фотографию из рук Эльвиры, пристально смотрит на нее:

– А розы?

– Их было семь. Я разделила их. Три розы – для Ханнеса, четыре – для Анны!

– У вас есть фотография моей матери?

– Да, она стоит в спальне, на тумбочке рядом с кроватью. Кармен, принеси, пожалуйста!

Кармен уже видела эту фотографию в спальне Эльвиры. Но ей почему-то подумалось тогда, что на снимке изображена сама Эльвира, только в молодости. Ей сразу вспомнилась и другая фотография, стоявшая там же. Худощавое мужское лицо с ясным, открытым взглядом. Надо будет потом расспросить Эльвиру.

Эльвира и Штефан садятся за стол. Штефан не выпускает из рук фотографию отца. И только когда Кармен передает ему снимок матери, откладывает фото отца в сторону. Он впервые видит свою мать.

– Так вот, значит, какая она была!..

– Да, это она… – медленно произносит Эльвира. – Очень красивая женщина. А у вас что, нет ни одной ее фотографии?

– Нет, мне сказали, что семейный альбом сгорел во время катастрофы. Да и было не так много снимков родителей – они ведь недолго прожили вместе…

Кармен переводит взгляд с Эльвиры на Штефана и не может сдержать переполняющих ее чувств:

– Простите меня, но я-то поначалу подумала, что ты, Эльвира, – мать Штефана!

– Как тебе такое пришло в голову?

– Во время нашего разговора, ну, помнишь, тогда, в первый раз, я не совсем правильно поняла тебя. А как только увидела у Штефана точно такую же фотографию, представила себе бог знает что!

– Ну, с каждой минутой становится интереснее! Сейчас мы должны что-нибудь выпить! – Штефан наполняет бокалы. – А вы, Эльвира, обязательно расскажете мне все. Я еще не верю, что это происходит наяву!

Он протягивает фотографии Эльвире. Но та отводит его руку:

– Я дарю вам эти снимки.

– Но я не могу их принять!

– И все же. У вас должна быть фотография матери. Она была очень сильной, волевой женщиной. И всегда отстаивала свои принципы. Как и ваш отец. – Эльвира ежится, как в ознобе. – Оба были очень неудобны роду Кальтенштейнов.

Штефан нервно вскидывает голову:

– Что это значит?

– По мнению вашего деда, они были недостойны носить фамилию Кальтенштейн. Ваш дед был человеком крутого нрава. И не терпел непослушания. Он хотел, чтобы дела оставались в его руках. Ханнес и Анна не приняли порядков рода Кальтенштейнов. Мало того – они активно противостояли им и жили в соответствии с собственными представлениями. И поэтому семья была настроена против них!

– Тогда катастрофа могла быть и не случайной?

Штефан вдруг побледнел. Эльвира умолкла.

– Скажите же мне!..

– Этого я не могу утверждать. Знаю лишь то, что ваш отец и ваша мать летели в тот раз на предвыборное собрание партии социалистов в Виндхуке. У Ханнеса были шансы занять пост председателя. Его отец, однако, стремился помешать этому. Он даже представить себе не мог, чтобы в его доме – в семье Кальтенштейн! – кто-то принадлежал к партии социалистов! К тому же он опасался насмешек местных аристократов. Он очень разозлился на Ханнеса и Анну. Сперва грозил лишить их наследства. Но они достаточно крепко стояли к тому времени на ногах и чувствовали себя уверенно. Даже позволяли себе посмеиваться над этими угрозами. И вопреки запрету – полетели!..

В комнате стало тихо.

– Странно, – произносит через некоторое время Штефан и легко ударяет ладонью по столу. – Вот я прихожу в ваш дом, и всего через час весь мир переворачивается для меня. Вы представляете, каково это – узнать об убийстве родителей! Если, конечно, ваши предположения верны…

– Мне очень жаль… – тихо произносит Эльвира.

– Мне тоже! – Штефан встает. – Я в смятении. Не знаю, чему верить. И нет никого на свете, кого я могу спросить. Придется постоянно задавать этот вопрос самому себе. Я так доверял своей семье. И мне трудно смириться с этим!

Он берет фотографию матери со стола и поворачивается к Эльвире:

– Я возьму фотографию матери, чтобы сделать копию. Даже не знаю в данный момент, счастлив ли я, узнав, какая она была. Но одно абсолютно точно – отныне вы единственная ниточка, связывающая меня с родителями. Наверное, так должно было случиться!

Быстрым шагом он идет к двери. Там на мгновение останавливается.

– Пожалуйста, простите мою невежливость. Мне нужно побыть одному! До свидания!

Кармен вскакивает, чтобы проводить его, но Штефан уже за дверью.

– Черт!.. – Она возвращается к столу и хватает бокал с вином. – Я сбита с толку, Эльвира, и вообще ничего не понимаю. Разве ты не говорила мне, что Ханнес – твоя самая большая любовь? Но он был женат, женат на твоей лучшей подруге!..

Эльвира тоже берет бокал.

– Деточка, – размышляет она вслух, – я думаю, что совершила сейчас непростительную ошибку. Мне не следовало рассказывать ему правду. Но это как-то само собой вырвалось!

– Да, конечно, это было жестоко – враз разрушить все представления о прошлом. Но все-таки я не понимаю: что у вас было с Ханнесом? Он что, делил себя между вами – то бой и Анной?

Эльвира посмотрела так, словно Кармен свалилась с луны.