Ищущий, который нашел (СИ)

- Купе - это одно отделение вагона. Представь, что ты внутри железной гусеницы. Впереди - паровоз, в нем находится механизм, и он, как лошадь повозку, тащит всю гусеницу. Понятно? - вкрадчивый ядовитый голосок напомнил мне о дворцовых учителях, которые в далеком детстве мстили мне за мои выходки насмешками на уроках. На большее полномочий у них не было из-за моего высокого происхождения. И теперь я слышу этот отвратительный тон из уст моего новообретенного братца. Я уже открыл рот, чтобы язвительно напомнить ему об истериках и траве, но остановил себя. Мелочно это как-то. Я даже в худшие свои времена не позволял себе такого. И Азот... напрасно я это. Она спектрум, не человек. Старалась, как могла. Просто я в очередной раз придумал иллюзию и привязался к ней, не желая замечать реальности. Инфантильно и наивно. Пора уже открыть глаза и найти в себе смелость любить все вокруг таким, какое оно есть. Только так можно по-настоящему полюбить. А мои воздушные замки делают только хуже как мне, так и окружающим.

Вдруг скрипнула дверь, неожиданно обычная, как в комнате, и в купе зашла Азот, твердой поступью проходя по трясущемуся полу. Я открыл было рот, чтобы начать извиняться, но Азот обратилась к кому-то, стоящему в проходе:

- Заходите, Лефрем. Он, конечно, не лошадь, но попрактиковаться будет не лишним, - я приподнялся на локте, пытаясь разглядеть того, кого яшинто назвала Лефремом. И разглядел горбатого длинноносого старичка с совершенно седыми, но молодецки вьющимися волосами. Одет Лефрем был в простую одежду, но во всей его позе присутствовала важность, присущая только мастерам своего дела. Лефрем важно вплыл в купе, но пошатнулся и упал бы, если бы Азот не бросилась его поддерживать. Но она не успела - ее опередило юное создание, ворвавшееся, как свежий ветер в комнату, и налетевшее на Лефрема. В итоге почтенный старец полетел на пол, а следом за ним и само создание. Лефрем опустился на пятую точку, громко крякнул и огляделся по сторонам, а создание, оказавшееся девушкой, радостно хохотало, сидя рядом. Лаурон продолжал восседать в своей высокомерной позе, пока Азот, помогающая Лефрему встать, не шикнула на него. Взглядом со мной она принципиально не собиралась встречаться. Хм, интересно, значит ли это, что и спектрумы способны обижаться на нелепые человеческие оскорбления? Как бы то ни было, но разговаривать с ней я и сам не горел желанием. Вместо этого я перевел взгляд на девушку, усаженную Лауроном на сиденье. Она продолжала заливаться смехом. Звонкие, чистые нотки, пусть и не такие серебряно-тонкие, как у Зефиры, напоминали мне что-то из моей прошлой жизни. Но что именно и кого именно, я вспомнить не мог. А только смотрел на хохочущую без остановки девушку, веселую, живую, как ребенок, радующийся каждому вдоху, каждому звуку и каждой секунде.

- Итак, юноша, это вас мне предстоит лечить? - обратился Лефрем ко мне, бросая суровый взгляд на девушку. Но суровость сменилась едва заметными искорками смеха и улыбкой в уголках глаз.

- Будь серьезнее, не позорь меня, - бросил он, пытаясь сделать голос строгим. А девушка, покраснев, прижала ладони к пылающим щекам и прошептала:

- Извините, пожалуйста, - голос был таким же звонким, как смех. В нем была бесконечная женственность и мальчишеский задор. А глаза говорили - эта девушка, несмотря на детские повадки, гораздо старше Зефиры. Не годами, нет, но что-то в ней было мудрое и достойное. А тем временем, Лефрем, властным жестом отодвинув Азот и Лаурона, присел ко мне на сиденье и потребовал показать рану. Я послушно сбросил колючую простыню, закрывавшую мое обнаженное, многократно перебинтованное тело. Лефрем кивнул Азот, и та послушно подала знакомую мне флягу с жидкостью для дезинфекции. Лефрем протер руки и приступил к снятию бинтов. Я закрыл глаза и сжал кулаки, чувствуя, как с тихим, но отвратительным звуком повязка отлипает от пропитавшегося кровью мяса, висящего по краям раны лохмотьями. Лефрем недовольно нахмурился, разглядывая что-то там, в этой кровавой бездне, а я чувствовал, как бледнею. Запах собственного теплого гноящегося мяса вызывал тошноту. Лаурон молча сидел напротив, не глядя в мою сторону и сосредоточенно изучая пейзажи за окном. А вот девушка мигом вскочила и, держась за плечо старика, рассматривала мою рану без следа отвращения. Я вдруг почувствовал стыд за собственную наготу под этим внимательным взглядом. Но девушка совершенно серьезно изучала место ранения, отпуская комментарии и совершенно не смущаясь.

- Его лихорадит? Воспаление давно началось? Температуру мерили? Когда Быстрячка поранила ногу, у нее то же самое было, она тогда осколком стекла рассекла ногу, мы даже заметили не сразу, а потом...

- Помолчи, будь добра, милая. Это не лошадь, а спутник Азот.

Девушка недовольно тряхнула рыжими вьющимися волосами. Я разглядел на светлой коже веселые, как первые цветы, веснушки. Они золотились всеми оттенками меда, отражаясь в отчего-то знакомых глазах. Что-то связано с ними, что-то очень важное...