Ищущий во мраке

– Сама видишь, какие времена сейчас, – ответил я, лёжа в постели после ночного обхода.

– Мне скоро исполнится двадцать семь. Ещё чуть-чуть, и я буду слишком стара для материнства, – грустно произнесла она.

– Моя мать родила меня в тридцать лет, а Ольгерда в тридцать восемь. Но даже в те времена было не так плохо, как сейчас, – сказал я. – Посмотри на условия, в которых мы живём. Я боюсь, что ты можешь не пережить родов на дому, а в больнице ты что-нибудь подцепишь, это гарантировано.

– Я не думаю, что всё наладится… – вздохнула Рута. – Но я всегда мечтала о мальчике и девочке…

– Я тоже, – обняв её сзади, я сцепил пальцы в замок под грудью любимой и поцеловал в шею. – Разве ты бы хотела, чтобы они жили в таком мире? Это было бы эгоистично с нашей стороны. Я не смог уберечь брата. Боюсь, отец из меня будет ещё более никудышный.

– Ты был бы отличным отцом, – возразила Рута, поцеловав меня в губы. – По крайней мере, ты бы научил их тому, что действительно важно в этой жизни.

– Я убивал людей, Рута. Порой, совершенно не причастных.

– Тебе съедает совесть за это, и потому тебе лучше знать, что есть истинное зло.

– Возможно, ты права.

Но этот вопрос мы так и оставили не закрытым. Всё-таки, жили почти впроголодь. Я очень не хотел, чтобы Рута шла работать в госпиталь, ибо то был верный путь в могилу.

В итоге, мы так и остались в сырой съёмной квартире. Любимая занималась готовкой и стиркой. Утром я отсыпался, а в обед мы проводили время с пользой: ходили на рынок, гуляли в парке и на причале, занимались любовью.

Намного легче было смотреть вдвоём на то, как мир загибается. Чувствовать тепло родного человека. Я готов был жить в таких условиях до конца дней своих, лишь бы только с ней рядом.

Людей на улицах становилось меньше. Серая гниль передавалась от приезжих. Карантинные меры и фильтрация при въезде не помогали. Прокажённые подавали первые симптомы, когда лечить было уже поздно.

Хотя, я до сих пор не слышал, чтобы хоть один больной серой гнилью выздоровел и не тронулся умом.

Хуже всего, когда заболевали бездомные, ведь они не обращались в госпитали и, в какой-то момент, начинали бросаться на здоровых. А потому, новая власть пошла на крайние меры и попросту убрала их с улиц.

Гражданам, конечно, рассказали, что их отправили в рабочие дома, помогать на рудниках и в уборке урожая, но, по слухам, бездомных просто перестреляли, как собак.

Кстати, о последних: на рынке всё чаще стали появляться тушки пойманных четвероногих и грызунов. Те, кто не смогли найти хорошо оплачиваемую работу при власти военных, в основном, только их мясо и ели.

Даже мы с Рутой были вынуждены отведать собачатину пару раз, когда зарплату задерживали.

И вот, в один прекрасный день, оставшиеся в городе учёные выступили с заявлением: был найден способ борьбы с серой гнилью!

Правда, вместо вакцины или какого-нибудь средства защиты от попадания заразы внутрь, нам представили какого-то мужика.

Он был одет в кожаный плащ и широкополую шляпу. Его глаза были неестественно серыми, а взгляд и вовсе звериный, хищный.

– Перед вами стоит первый из мракоборцев! Отважный капитан Генрих Руффор согласился на экспериментальную операцию и теперь обладает абсолютным иммунитетом к серой гнили несмотря на то, что является её носителем! Ему не страшны укусы, кровь, слюна и прочие жидкости заражённых! А это значит, что он может войти в толпу разносчиков мора, сразить их и выйти без вреда для себя! Любой желающий помочь в борьбе с распространением серой гнили может присоединиться к отряду капитана Генриха! За это, власти и лично институт вирусологии будут выплачивать сотню клети ежемесячно!

«Сотня клети!» – разошлось по толпе. Действительно, таких жалований удостаивались лишь офицеры армии и флота. Для простого гражданина это была отличная возможность уже с первой получки поставить на ноги целую семью.

– Риск слишком велик, – произнесла Рута. – Даже не думай, Эдгар.

– Я и не собирался. Сомневаюсь, что мракоборец может иметь детей после такой операции. Да и риск тебя заразить остаётся.

Покинув площадь. Мы вновь отправились по делам.

Прошло ещё несколько месяцев. Мракоборцев набрался целый орден из пары сотен мужчин, любовь и уважение к которым начала прививать людям церковь Великого Светила. Прокажённые резко переименовались в еретиков, что, учитывая их поведение на финальной стадии, казалось уместно.

«Главное, чтобы это не вылилось в очередную охоту на ведьм!» – думал я, глядя на происходящее.

В мракоборцы активно вступали кадровые офицеры и рядовые. В конце концов, их орден вытеснил армию конквестов и, в союзе с церковью, начал править тем кусочком Бритонии, что ещё удавалось спасать от набегов еретиков.

Мракоборцы регулярно совершали атаки на хаотично расположенные логова прокажённых, сокращая их поголовье, а также убивая всех, кого спасти было уже невозможно. Как бы то ни было жестоко, но они призывали каждого, кто встретит человека с симптомами болезни – убить его. Даже, если то была его собственная мать или ребёнок.