Ишма. Всадница Смерти. Хроники Эпохи Взлета [СИ]

Воительнице свойственно на корню пресекать бесперспективные проекты, она единственная из пяти архетипов, кто никогда не пойдет на изнуряющие отношения. Эмпирический мотив ее жестокости – любопытство, ровно как и развенчивание ставших ненужными идеалов.

– Кажется (и в первую очередь ей самой), что в Воительнице мало женского, но это далеко не так. Ее стремление к справедливости, к систематичности, упорядочиванию – есть ни что иное, как извечно женское дело: прополка и прореживание грядок.

В ответ на немой вопрос в черных глазах Ишмы, профессор пояснил:

– Да-да, не нужно так на меня смотреть. Издревле битву сравнивали с жатвой, со сбором урожая, и, среди ролевых моделей Воительницы не только женщины-воины, как те дамы, кого Вы перечислили и многие другие, и богини-охотницы, как, например, греческая Артемис, но и богини плодородия, дающие жизнь и охраняющие ее. Наиболее яркой представительницей является богиня Иштар. Ей свойственно как даяние, так и разрушение. Немного более поздний ее типаж, такой, как Кали-Разрушительница, является обратной стороной Парвати, воплощения самой женственности.

Ишма вздрогнула, когда Полонски заговорил об Иштар, и еле слышно облегченно вздохнула, когда он продолжил. Наверно, поэтому даже следующая тема профессора не могла выбить ее из колеи.

– Именно поэтому эротизм Воительницы – страсть, необузданность, может скрывать в себе даже потенциальную опасность, агрессию. Один из самых желанных мужских персонажей, – стер Полонски поднял свой бокал, салютуя Ишме, чем вызвал волну смеха за столом, и даже сама Ишма, вопреки обыкновению, оценила шутку и сдержанно улыбнулась.

– Вот значит, как, – улыбаясь Ишме искренней, открытой улыбкой, сказала Кшетти. – А я все думаю, почему Вам досталось так много внимания? Про Принцессу мистер Полонски рассказал довольно быстро, но я не в обиде. Расскажите про партнера для Воительницы, – обратилась она уже к самому Полонски.

– Поскольку женщина-Воительница смела и честна, открыта и отважна, ее покорение – как покорение самой стихии, то отважиться смирить гордую Воительницу, испытать ее яркую любовь стремится равный – Воин, Ординарец, или даже Король. Недаром любовные игры Воителей нередко сравнивают с поединком.

– А какая Воительница мать? – не унималась противная Кшетти.

– Никакая, – буркнула ей Ишма, – Разве что с целью вырастить Великого Воина.

– Браво, – зааплодировал Полонски, – Вы не перестаете меня удивлять не только красотой и героизмом, но и острым умом.

"Да старый хрен просто запал на нее, – с досадой подумал Назар. – Запал на мою девочку…"

Не сказать, чтобы Капитан III ранга, или майор дарс Белый, понимал все, о чем говорил стер Полонски. Он понимал скорее в общем, немного абстрагировано. Хотя, что тут понимать? Ишма – лучшая. Любой мужчина в лепешку расшибется, чтобы завоевать такую женщину. Гордая, сильная, отважная. Женщина. Настоящая. А как красива… Если бы он, Белый, умел писать стихи, он бы обязательно посвятил ей… что там принято посвящать женщинам? Оду, или целую поэму. И неудивительно, что профессор – тот, который "старый хрен" – на нее запал. Ишма – совершенство.

– Воительница неизменно требует к себе уважения, даже на ложе страсти…

– Давайте не будем про ложе страсти, профессор, – попросила Ишма, послав при этом стеру Полонски такой взгляд, что тот стушевался и даже немного покраснел. Хороша, чертовка!

– Лучше скажите, какие еще есть архетипы? Вы рассказали только о двоих.

– Всего их пять. Принцесса/Рыцарь, Королева/Король, Воительница/Воин, Ведьма/Маг, и, наконец, Шут/Трикстерша.

– А вы кто? – спросила Кшетти.

– Наверняка – Король, – склонила голову набок Ишма, одаривая профессора таким взглядом, что сама ледяная бездна показалась бы по сравнению с ним пылающим вулканом.

– Что Вы! Куда мне до Короля! – Полонски шутливо поднял руки, как бы признавая свое поражение, мол, виноват, занесло меня…

– Король – несомненно, мистер Веселов. Абсолютная реализованность в выбранной сфере деятельности, трезвое отношение к власти и славе.

– Нет, – не согласился с Полонски Веселов. – Я не согласен.

Поднял руку Кшетти, поцеловал кончики пальцев.

– Какой из меня Король, я – самый настоящий Рыцарь.

Кшетти потупила глаза и мило покраснела. Чтобы хоть немного скрыть неловкость, она улыбнулась Назару.

– Дарс Белый, несомненно, Воин.

– В этом не может быть никаких сомнений, – согласился с ней Полонски, – Ну а я, с Вашего позволения, Трикстер. Иначе говоря, Шут.

– Регулирование напряжения в системе при вынужденном поведении, – неожиданно завладел общим вниманием Роман.

– Вынужденном поведении? – уточнила Ишма.

Тот кивнул ей, заставив сердце забиться быстрее, и вызвав (почему-то) легкий выброс адреналина, что заставило девушку откинуться на резную спинку стула, и даже принять из рук Назара бокал с чем-то… Черт его знает, с чем, не почувствовала вкуса.

– Когда человек вступает во взаимодействие с обстоятельствами непреодолимой силы.

Стер Полонски только отсалютовал бокалом коллеге – мол, я восхищен!

Роман продолжал: