Иск. Фантастический памфлет

Полковник представил, как он войдет сейчас в кабинет генерала Иджера и скажет: «Меня очень просил встретиться с ним мой школьный товарищ. Но он умер еще в феврале». Генерал поправит очки - он всегда поправлял очки, прежде чем сказать что-нибудь, - и улыбнется рассеянно и снисходительно, как улыбаются старой собаке: «Так он что, звонил с того света?».

Не хотелось ему идти к генералу Иджеру, положительно не хотелось. Но если все-таки там его поджидает представитель той стороны? Непохоже, непохоже… Нет, совершенно непохоже. Противник вполне мог бы придумать что-нибудь более интересное, что не проверялось так легко одним нажатием на клавиши информатора.

И вдруг полковник решил: пойду. Сам. И от легкомысленного риска почувствовал себя сразу моложе. Может быть, он готов был подсознательно на любой риск, лишь бы вынырнуть на мгновение из скучного бумажного моря, в котором он тонул уже столько лет.

К тому же он не знал ни одного сотрудника Агентства со стажем, кто не привык бы полагаться на интуицию. Без нее в Агентстве просто нечего было делать. А интуиция старого волка подсказывала ему, что на этот раз бояться ловушки нечего.

Он еле дождался конца рабочего дня и поехал на Стюарт-стрит, по адресу, который дал ему покойный Ник Карсон.

Улочка была тихая, и полковник легко нашел место для стоянки всего за два дома от того, который ему был нужен.

Он не спеша прошел мимо, привычно глядя в боковые зеркала и задние стекла стоявших машин, не следят ли за ним. Вернулся. Но ничего и никого подозрительного он не заметил.

Он глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду, и вошел в подъезд. Стены вестибюля были выкрашены в коричневый цвет, лампочка под потолком покрылась многовековым слоем пыли и почти не давала света. Было темно, лестница пронзительно пахла кошками.

Его вдруг охватило острое ощущение нереальности происходящего. Что он делает здесь, немолодой, усталый человек с глубокими залысинами? Куда подымается по этой вонючей лестнице? К какому призраку он идет на свидание? Он ли вообще это? Неужели Густав Ратмэн?

Он, он, усмехнулся Густав Ратмэн. Он идет на свидание с выходцем с того света и - что самое удивительное! - получает от этого явное удовольствие.

Он медленно поднялся на третий этаж и позвонил. Он стал сбоку, чтобы тот, кто откроет, не сразу увидел его. Дверь открыла молодая высокая женщина.

- Добрый вечер, - сказал полковник.

- Вы мистер Ратмэн?

- Да.

- Проходите, пожалуйста, Ник ждет вас.

Он уже не боялся. Интуиция подсказывала ему, что бояться западни не следует. И еще она подсказывала, что сейчас он услышит что-то интересное, и он почувствовал почти забытое охотничье возбуждение агента, вышедшего на свежий след.

Навстречу ему встал стройный молодой человек лет тридцати или того меньше. Если бы Ник Карсон даже и не отправился на тот свет 27 февраля текущего года, все равно человек перед ним был лет на двадцать пять моложе и правильные черты его лица не имели ничего общего с тем Ником, которого ему сохранила память и который смотрел на него сегодня с дисплея информатора.

- Привет, Гус, - сказал молодой человек и улыбнулся: - Я все понимаю. Не надо быть телепатом, чтобы читать твои мысли.

- Вы правы, молодой человек, тем более, что Николас Карсон умер двадцать седьмого февраля, то есть почти полгода тому назад.

- Я так и думал, - кивнул молодой человек. - Я так и сказал себе: Ник, он наверняка проверит по каким-нибудь своим каналам. Я боялся, что ты не придешь. Согласись, что идти на свидание с покойником - не очень привычная процедура. Но я все равно надеялся. У меня просто нет другого выхода.

- И все же я не совсем понимаю, - пожал плечами полковник.

- Сейчас ты все поймешь. Будем надеяться, что поймешь. У тебя сердце в порядке? Гус, я не шучу. То, что я сейчас покажу тебе, может потрясти человека.

- Боюсь, я уже все видел в жизни…

- Нет, этого ты не видел. Этого ты не мог видеть, Гус. - Молодой человек вытащил из брюк рубашку, задрал ее. На упругой ровной коже виднелся странный прямоугольник. - Смотри внимательно, Гус, и не пугайся. Видишь, я открываю лючок…

- Молодой человек откинул прямоугольник и вытащил из живота шнур с вилкой на конце.

Полковник медленно опустился в кресло. Как всегда в минуты потрясения, он стремился успокоить себя неторопливыми привычными движениями. Он вынул платок, аккуратно развернул его и вытер вспотевший лоб. Руки его слегка дрожали. Это было действительно страшно. Страшно не потому, что электрический шнур из живота угрожал ему, а страшно потому, что его живая плоть содрогнулась от инстинктивного отвращения к чему-то противоестественному.

Молодой человек отпустил шнур, и пружина тут же втянула его в темный прямоугольник в животе. Он закрыл лючок и сказал: