Искал Аллаха – нашел Христа. История бывшего мусульманина

Так начинается адан, призыв к молитве. Этот призыв напоминает мусульманам, что вся жизнь их, с самого момента пробуждения, должна быть посвящена Аллаху. Весь день благочестивого мусульманина, от заученных наизусть молитв по случаю до сложных ритуалов, напоминает ему об Аллахе и о важности соблюдения исламских традиций. Адан призывает мусульман, собирает их вместе, отдается в их сердцах и побуждает единым духом простираться ниц перед Аллахом.

Адан – исламский призыв на молитву.

Стороннему наблюдателю может показаться, что именно адан отделяет свет от тьмы, начинает собою день, дарит жизнь мусульманским землям и народам.

Неудивительно, что мусульмане используют адан для пробуждения не только в новое утро, но и в новую жизнь. Хадис, предание, идущее от пророка Мухаммада, гласит, что каждый новорожденный должен услышать адан сразу после рождения. Когда родился я, отец тихо прочитал адан мне на ухо – так же как сам двадцатью восемью годами ранее услышал его от своего отца. Таковы были, в соответствии с традицией, первые сказанные мне слова.

Хадис – слова или действия Мухаммада, сохраненные в предании.

Соблюдению хадисов в нашей семье всегда уделялось особое внимание. В конце концов, мы ведь Куреши, а курейшиты – племя Мухаммада. Когда я подрос настолько, чтобы осознать ценность этого имени, то спросил отца: верно ли, что мы унаследовали его от пророка Мухаммада.

– Абба, а мы настоящие курейшиты, такие же, как Мухаммад?

– Джи мера, бейта, – ответил он. На урду это означает: «Да, сын мой». – Все сыновья Мухаммада умерли, не дожив до зрелых лет, однако мы – потомки Хазрат Умара.

Урду – пакистанский язык.

Халиф – высший глава мусульман; как правило, этот титул применяется к одному из четырех преемников Мухаммада.

Умаром звали одного из четырех халифов, людей, которых сунниты считают богоданными наследниками Мухаммада.

В самом деле, мы принадлежали к знатному и прославленному роду; неудивительно, что моя семья гордилась своим наследием.

Именно любовь к своей семье и наследию двигала отцом в 1970-х годах, когда он покинул Пакистан. Он искал лучшей жизни для своих родителей, братьев и сестер. Приехав в Соединенные Штаты, по совету своего старшего брата он поступил во флот. Служил на корабле и с каждой зарплаты отсылал деньги домой, почти ничего не оставляя себе. Лишь через несколько лет он на короткое время вернулся в Пакистан, и именно тогда сговорился о браке с моей матерью.

Амми, моя мать, также была предана семье и религии. Она была дочерью исламского миссионера. Ее отец, которого я звал Нана-Абу, вместе с ее матерью, Нани-Амми, вскоре после свадьбы отправился в Индонезию, чтобы обращать в ислам тамошних жителей. Там и родилась моя мать, а за ней и три ее сестры. Нани-Амми много работала, чтобы поддержать семью, а Нана-Абу часто бывал в отлучках по миссионерским делам, так что на плечи Амми легла обязанность растить младших сестер и воспитывать их в духе ислама.

В десять лет Амми вместе с Нани-Амми и сестрами вернулась в Пакистан. Местная община, наслышанная о миссионерских трудах этой семьи, приняла ее с большим уважением. Нана-Абу продолжал проповедовать в Индонезии и вернулся в Пакистан лишь немалое время спустя, так что и здесь о доме и семье заботилась Амми. В конечном счете на ее плечи легло попечение о пяти младших братьях и сестрах, так что, окончив с отличием школу и получив предложение поступить в медицинский вуз, она отказалась. Нани-Амми нуждалась в ее помощи по дому, поскольку сама большую часть дня безвозмездно трудилась секретаршей в местном джамаате.

Джамаат – арабское слово, означающее «собрание»; обычно применяется к группе или деноминации верующих.

Нани-Амми принесла в жертву исламу практически всю свою жизнь. Она была не только женой миссионера, но и дочерью миссионера – как Амми. Она родилась в Уганде, где отец ее работал врачом и призывал людей на путь ислама. От роли дочери миссионера Нани-Амми легко и свободно перешла к роли жены миссионера, служила джамаату, пока могла, и заслужила в общине величайшее уважение и почитание. Она стала для Амми образцом и примером в жизни, и ничего Амми не желала так страстно, как сохранить и нести далее это наследие своей семьи.

Итак, хотя я в то время этого и не знал, человек, прошептавший мне на ухо адан, был самоотверженным и любящим и носил благородное имя Куреши. Женщина, державшая меня на руках, была дочерью миссионеров и страстно желала служить исламу. Я стал их вторым ребенком – и старшим сыном. Они призвали меня к молитве.

2. Вера матери