Искалеченный мир

— Что делать будем? — повторил громила. — Объехать не получится. Сковырнётся наш «Горыныч», как два пальца… Разве что — напрямую. А если они очнутся?

— Книжник, — протянула Лихо. — Добудь-ка штучки три «эфок». Устроим заезд со спецэффектами.

Очкарик обрадованно полез в рюкзак.

— Что, товарищ тяжеловес? — Блондинка повернулась к Шатуну. — Норматив по метанию выполнить готовы?

— Да хоть до края Материка. — Громила принял от Книжника три мелкорубчатых металлических овала. — Подача будет произведена в лучших традициях, не сомневайтесь…

Лихо сдала задним ходом, увеличив разрыв между ними и гейшами примерно до ста пятидесяти метров. «Горыныч» взревел мотором, готовый рвануться вперёд. Ящероподобные продолжали стоять, как будто были массово поражены вирусом неподвижности.

— Не застрять бы. — Шатун с усилием протиснулся в верхний люк. — Я, конечно, мальчонка верткий, но поймать ртом с пару дюжин осколков — поищите другого ловкача… Ебулдыцкий шапокляк. Лихо, я начинаю.

Три рубчатых сгустка верной смертушки, лишённые предохранительной чеки, поочерёдно, с интервалом с полсекунды, полетели в самую гущу никак не отреагировавших созданий. Скопление гейш было где-то метров шесть в ширину, и «эфки» легли как по линеечке — где-то в полутора метрах друг от друга. Шатун протиснулся обратно в кабину, закрывая люк.

Лихо ударила по газам, внедорожник прыгнул вперёд, туда, где вот-вот должно было рвануть до полного недержания. Души в теле…

Гейш разметало в радиусе нескольких метров, образовав проезд, достаточный для комфортного передвижения «Горыныча», усеяв кровавыми ошмётками всё вокруг. Тушки ящероподобных поглотили разлетающиеся по сторонам осколки, и до внедорожника не долетело практически ничего. Пара кусочков «эфки» вскользь царапнула бронированную «шкуру» «Горыныча», не причинив никакого весомого вреда.

Оставшиеся в целости гейши продолжали стоять на том же месте. Это было невероятно, непостижимо, но снаружи не долетало ни единого звука, учитывая то, что красочно расписанные новойэкологией Материка твари были очень восприимчивы к этим неприятным ощущениям. Порою отступая при одном-единственном пойманном своей шкурой ударе…

Колёса «Горыныча» с хрустом вмяли в асфальт первые разорванные ударной волной тушки. Лихо смотрела только вперёд, но периферийное зрение цепляло окаменевшие фигуры с оторванными конечностями, рваными ранами, из которых вытекала тёмно-розовая жидкость. Они по-прежнему не сдвинулись ни на миллиметр, словно их держала невидимая сила, сильнее самого мощного явления в этом мире. Тяги к жизни.

Книжник непроизвольно посмотрел себе на грудь: «хамелеон», просто обязанный захлёбываться радужным переливом, был безжизненным, серым. И у него, и у сидящего рядом Шатуна. Как будто вокруг «Горыныча» не наблюдалось ни малейшего признака присутствия аномального, чужеродного. Бред, нелепица…

Внедорожник преодолел расчищенное взрывами пространство за считаные секунды, оставив на дороге две тёмно-розовые колеи с мозаикой из давленой плоти. Короткий хруст ломающихся под широкими колёсами тушек гейш оставался в ушах у четвёрки даже тогда, когда «Горыныч» выскочил за пределы препятствия.Лихо точно видела, что существа были живые. По влажному блеску глаз, по лёгкой подвижности брюшка, выпирающего и втягивающегося назад при дыхании. Но они стояли, глядя в никуда… Это не могло быть засадой или даже живым заслоном: у данного случая просто не было нормального, логичного объяснения. Это был жутчайший сюрреализм, ставший действительностью.

— Твою в гроб на колёсиках. — Алмаз, стискивающий «калаш» чуть вспотевшей рукой, пошевелил пересохшими губами. — Не хотел бы я, чтобы меня так же.

Они уже удалились от странного препятствия метров на триста, «Горыныч» перестал оставлять на серой полосе трассы влажный след протекторов, а уцелевшие гейши всё так же стояли, то ли не желая, то ли не имея сил стронуться с места. Спустя полминуты они полностью исчезли из вида.

— Кто скажет, что это было? — Книжник отвернулся от окна, до последнего ожидая увидеть, как прореженное тремя взрывами скопление ящероподобных всё же стронется с места. Не дождался.

— Если уж ты расписался в полном информационном бессилии, — Лихо тряхнула головой, прогоняя сидящее в мозгу наваждение, не имеющее ничего общего с белоснежным и шёлковым, — то нам вообще только остаётся гадать. На той гуще, по которой «Горыныч» недавно колёсами чавкал. Что было — не знаю. Но ощущения — непередаваемые…

— Пробирает, бля, — согласился Шатун. — Я как-то привык с этими попрыгуньями в подвижном режиме общаться. А тут… Прямо как что-то постыдное сделал. Не по совести. Понимаю, что дурость, но всё равно кажется, что сжульничал.

— Так вышел бы, порезвился. — Алмаз улыбнулся, но улыбка получилась натянутой. — Не вижу к этому препятствий. На гранатах бы сэкономили…

— А вдруг бы они встрепенулись? — Громила легонько вздрогнул. — И это была бы очень красивая и очень безмозглая кончина.

— Да уж. — Книжник живо представил себе картину эпического побоища. — Зато как…