Искалеченный мир

— Совершенно верно. — Лихо выглянула в окно. — Вроде бы полная идиллия. Не знаю что и думать. До часа «икс», насколько я помню, ещё долгонько, не должно сегодня всё размолотить в брызги… Давайте на выход. Лучше выглядеть полными идиотами, испугавшимися законченной чепухи, чем прозевать что-то серьёзное и быть обилеченными на переправу через одну мрачную речушку. Стикс называется…

Они гуськом выбрались в просторный коридорчик, Алмаз спереди, Шатун замыкающим. Лихо с Книжником болтались посерединке. Звук не исчезал, при этом не делаясь ни громче, ни тише. Размеренное «пау-у-у-у-ум-м!» плыло по городу, заползая в каждый закоулок, в каждую щель.

— В рот Алмазовы портянки этому акыну, — буркнул Шатун. — И тому, кто эту музычку заказал с утра пораньше. Так бы и…

Приглушённый выстрел снизу, где-то очень недалеко от «Ладьи»! Алмаз по звуку мгновенно опознал «Бенелли», с которым вчера красовался один из охранников. Второй выстрел! Третий!

Через секунду к баханью дробовика присоединился автомат. «Трещотка» зашлась в продолжительной, без сомнения на весь магазин, очередью. Но и в выстрелах из дробовика, и в автоматном стрекотании слышалась не расчетливая пальба на поражение, а истошное, можно даже сказать — паническое, огрызание. Отчаянное сопротивление людей, которых застали врасплох.

Алмаз кинул быстрый взгляд за плечо и показал пальцем вниз: «Спускаюсь, страхуйте». Лихо, находившаяся за ним, кивнула, держа «Феникс» на изготовку. Алмаз растёкся взглядом по пространству, не упуская ни малейшей детали, готовый приласкать любого и любое — всё, что может оказаться потенциальной опасностью. И выражение «человек с автоматом» в данном случае было в корне неверным: Алмаз слился с «калашом», и каждое нервное окончание человека было одновременно и спусковым крючком, и прицелом, и каждым миллиметром проверенного механизма для самозащиты. Идеальным оружием.

Мягко, быстро ступая по ведущим вниз ступеням, Алмаз добрался по середины лестничного пролёта, когда выстрелы из «Бенелли» смолкли окончательно, а «трещотка» так и не выдала новой очереди.

Крики, раздавшиеся с улицы, скользнули по коже колючим холодком. Так могут кричать только люди, которых заживо рвут на части. Алмаз глубоко вдохнул, подавив вполне понятное желание соскользнуть чувствами в непростительную разжиженность.

И шарахнул скупой очередью по чему-то быстрому и пластичному, проскользнувшему в пространстве холла. Попал, как водится…

Надрывный, убойный визг, донёсшийся оттуда, куда улетели свинцовые нахлобучки Алмаза, очень скоро перешёл в стадию полной тишины. Стрелок преодолел последний пролёт, оказавшись в холле. Лихо привычно прикрывала ему спину. Одно ведь дело делаем, стеклорезы и одноглазые. И прочие укротители Сдвига.

В холле никого не было. Алмаз двинулся к входной двери, открытой настежь. В полуметре от неё, в состоянии, которое без всяких натяжек можно квалифицировать как «неживое», лежала незнакомая обезьяноподобная тварюга. Кожа существа, издававшая устойчивый запах, от которого начинали слезиться глаза, была рыхлой, пористой, тёмно-коричневого цвета. Кроме области на животе: там она крайне походила на блестящий, твёрдый светло-жёлтый хитин. Самой любопытной деталью упокоенной Алмазом зверюшки были верхние конечности. Короткие, мощные: и — раздваивающиеся примерно с середины. Одна часть заканчивалась зазубренными клешнями, способными разом отхватить руку по самое плечо. Вторая часть завершалась трёхпалой кистью с гибкими, пухлыми пальцами, каждый из которых был увенчан чем-то наподобие шипа длиною сантиметров в десять.

Чрезвычайно развитые мускулы ног наводили на мысль, что эта мерзость способна делать прыжки, могущие вызвать сенсацию на какой-нибудь Олимпиаде. И лишь морда существа была самой невзрачной частью. Плоская, с небольшим ртом, маленькими глазками и провалом носа. Уши отсутствовали или же просто-напросто находились не там, где органы обоняния и зрения.

— Обаятельный экземпляр, — мрачно оценила увиденное блондинка. — Сразу видно кроткое и незлобивое существо. Алмаз, зачем ты его угрохал? Шатун давно о домашней живности мечтал, а эта фауна как раз вписывается с полной гармонией.

— Себе оставь. — Громила сплюнул, оценив степень опасности этой милашки из бестиария Сдвига. — Вы с ней точно подружитесь…

— На улицу. — Алмаз не стал развивать тему домашних питомцев. — Пошёл!

Он выскользнул из дверного проёма и прянул в сторону, незамедлительно начиная стрелять.

«Тра-та. Тра-та-та. Тра-та-та». Ещё два аналогичных создания Сдвига пришли в состояние, полностью отметающее любую активную жизнедеятельность. Впрочем, и пассивную тоже.

— Ебулдыцкий шапокляк. — Лихо со смесью мимолётной жалости и рассудочной злости посмотрела на то, что лежало во внутреннем дворике «Ладьи». — Порвали, как камнерез — промокашку. Райский уголок, м-мать…