Искалеченный мир

— Здравствуй, мама-анархия, — прокомментировала Лихо. — Надеюсь, здесь найдётся крайне мизерное количество народа, желающего испортить нам круиз огнестрельными плясками. И наши дорожки не пересекутся.

Мужская часть экипажа промычала что-то невнятное, но, несомненно, утвердительное.

— Вот и ладушки. Нет, я нисколько не сомневаюсь, что в этом прекрасном городе всё-таки есть какая-то верховная власть. Но у меня также есть железобетонное подозрение, что эта власть живёт по тем законам, которые какой-то здравомыслящий деятель некогда нарёк «волчьими».

— У тебя-то, если что, есть шансы. На блондинок многие западают… — Алмаз, повинуясь указанию Книжника, повернул налево. — А нам что остаётся? Брутальным пришельцам из цивилизованных краёв? Разве что молниеносно провести смену правящего режима… Проще говоря — самим в паханы пролезть. Книжник — чем не авторитет? По фене ботаете, юноша?

— Чё за кипиш, братва? — загнусавил очкарик. — Вы чё мне в макитру порожняк махровый насыпаете? Ботало привяжи, пока рога не посшибал. Будет мне тут в ухо пердеть. Фуфел позорный.

— Ботает, — вздохнул «человек без промаха». — Теперь я могу чувствовать себя защищённым спереди и сзади. Пока Книжник местному обществу будет в ухо пердеть, мы успеем слинять по-тихому…

Очкарик обиженно замолчал.

— Да ладно тебе. — Алмаз объехал обгоревший кузов машины, украшенный россыпью пулевых пробоин. — Не кипишуй. Обычная проверка боевой готовности.

— Вы как хотите, а я желаю провести эту ночь как нормальный человек. Приняв горизонтальное положение на чём-нибудь мягком. — Лихо потянулась, зевнула. — Три дня в «Горыныче» — это серьёзно. Это я в душе несгибаемая, а по физиологии — самая обычная…

Постоялый двор, имеющий все неоспоримые признаки если не лидирующего злачного места в округе, то наверняка находящегося в первой тройке, назывался «Уральский». Пока они шли от «Горыныча» ко входу, им предложили «кайфануть», продать торчащую за поясом у Книжника «Гюрзу» и посторожить внедорожник за скромную плату. Иначе к утру с ним могут произойти удивительные метаморфозы. Не в лучшую сторону.

Первые два предложения Лихо проигнорировала, а что касается третьего — немного поразмыслила и велела Шатуну расстаться с одной «эфкой» в виде платы за предлагаемую услугу. Прозрачно намекнув нанятому в сторожа товарищу, что в случае чего вторая такая же с лёгкостью может очутиться в его заднем проходе. В качестве окончательного расчёта.

Интенсивные заверения в кристальной честности, подкреплённые вдохновенным «бля буду!», поставили точку в этом житейском эпизоде. Конечно же, блондинку убедили не честные глаза нанятого, а то, что её дар — молчал. Точно так же, как внушительно возвышающийся позади неё Шатун.

— Нам бы пожрать, — завёл свою вечную шарманку громила, когда были получены ключи от «апартаментов». Хорошо, если без клопов в матрацах и с топчанами на всех ножках.

— Кабак напротив. — Угрюмый портье с расплющенным носом махнул рукой в сторону входной двери.

— А в номер нельзя? — огорчился Шатун.

— Нет. — Он отвернулся, сворачивая разговор.

— Кто со мной? — Громила посмотрел на спутников, явно не собираясь отказываться от намерения набить желудок на сон грядущий. — Подхарчиться не помешает…

Алмаз с Книжником не выказали никакого энтузиазма.

— Пойдём. — Лихо стоически вздохнула, понимая, что отговорить Шатуна может стоить ей как минимум половины отведённого на сон времени. Быстрее будет сожрать какой-нибудь антрекот из шипача и на этом угомониться.

— Может, и мы с вами? — Книжник посмотрел на блондинку, готовый выполнить любое её распоряжение. — Успеем выспаться.

— Не надо. — Лихо помотала головой. — Идите. Пока тараканам объясните, от запаха чьих портянок они будут подыхать сегодня в этой комнате. Пока то да сё… Надеюсь, что эта прорва уже насытится.

Алмаз понятливо кивнул и, взяв колеблющегося Книжника под локоть, повёл по коридору, выискивая нужную дверь.

Глава двенадцатая

Шатун с Лихо вышли на воздух и через полминуты стали посетителями харчевни, не имеющей названия, но зато сочетающей в себе черты притона и ещё раз притона. Шум-гам, табачный дым, в котором Шатун мог повесить свои тесаки. Рискуя, правда, их затупить о плотную дымовую завесу. Судя по количеству народа, заведение пользовалось успехом. Лихо нашла единственный свободный столик в углу, под которым валялся упившийся в зюзю субъект. Шатун галантно положил его позади своего хлипковатого на вид стула и с опаской уселся. Стул выдержал.

— Сиди, я схожу. — Лихо направилась к стойке, за которой маячил приземистый тип с лоснящейся ряшкой. Ещё у типа была солидная плешь, пухлые уши, нос в красных прожилках и вдохновенный взгляд высококлассного пройдохи, продающего народу калории и градусы.

Пухлоухий уставился на блондинку так, будто встретил любовь всей своей жизни.