Искатель, 1961 №1

— Пойдите и поищите сами, тогда обойдется дешевле. — Я не хотел спускать глаз с подозрительных парней. Дженкинс, потоптавшись, направился к складу.

Я прикрыл ладонью трубку телефона:

— Шериф? Это Джо. Очень сожалею, что заставил вас ждать. Что стряслось?

— Ничего, — спокойно ответил он, — по поводу налога. Цифры показывают, что ваш склад утиля расширился за последние годы, поэтому за вами числится кое-какой должок.

— Эй, подождите минутку! Если я использовал кусок заброшенного пустыря, то что же, с меня надо три шкуры драть? Или вы хотите из-за этого «расширения» шантажировать меня?

— Полегче, Джо! Если вы можете оспорить повышение налогов, заезжайте на следующей неделе, разберемся.

— Хорошо, — пообещал я. — Как семейство?

— Превосходно.

— А работа? Точило не причиняет хлопот?

— Нет, — отозвался он мягче, — но мне нужен более сильный мотор. Не подыщете ли что-нибудь подходящее?

— Ладно, посмотрю, — ответил я и повесил трубку.

Ватага во дворе продолжала беспокоить меня, я было двинулся к ней, когда на пороге наконец-то показался Лемми, мой помощник.

Я молча кивнул ему на подозрительных ребят и отправился на поиски старика Дженкинса. Тот копался среди всякого хлама.

— Нашли что нужно?

— Не совсем. — Он с усилием поднял бухту тяжелого провода в черной обмотке. — Это подходит по качеству и диаметру, но мне нужен провод разных цветов.

— Очень огорчен, но другого у меня нет, — ответил я, — а это очень важно?

— Да, для моего изобретения.

В Инглвуде каждый знал старика Дженкинса и слышал о его изобретении. Большинство частей для него было раскопано у меня среди старья, но если верить почтмейстерше, некоторые детали старик выписывал из Нью-Йорка. Единственная вещь, которую никто не знал достоверно: что же это за изобретение?

Я пожал плечами:

— Провод нужен для монтажа?

— Да.

— Тогда совсем не обязательно разные цвета. Достаточно покрасить концы. Сколько вам нужно?

— Тринадцать кусков, около шести футов длиной каждый.

— Давайте я вам нарежу, — предложил я. — Ну, а как поживает изобретение?

— Почти закончено, сказал он с гордостью и тут же просительно: — Вы сможете одолжить мне это?

— Пожалуйста! — Цена была пустяковой, а я — любопытным.

— Я позову вас, Джо, как только все будет закончено, — пообещал старик Дженкинс. — У меня сейчас небольшие неприятности, и от миссис Мэрфи нет никакого покоя. Я дам вам знать, как только все будет готово к демонстрации.

Тут появился Лемми с какими-то вопросами, и в деловых хлопотах я забыл о старике Дженкинсе.

Дела заняли у меня и последующие несколько дней. У Маккилвуда я забрал вконец разбитое пианино — полтонны ржавого железа. У Пордью нашел для шерифа подходящий мотор. И так одно за другим.

Дженкинс и его изобретение совсем улетучились у меня из памяти, когда в один прекрасный день Лемми сообщил, что мне звонили.

— Это был Дженкинс, — сказал он, — просил, чтобы вы немедленно зашли.

— Что-нибудь еще говорил?

— Нет, дескать, хочет показать вам кое-что.

— Хорошо, — ответил я, — подвезешь меня по пути к ферме Фентона. У Фентона есть кое-какой утиль для нас. Забери его и скажи, что насчет денег я загляну позже. Понял?

— Конечно, — сказал Лемми и подмигнул. Я сделал вид, что ничего не заметил.

В подвале большого старого дома, в котором миссис Мэрфи содержала пансион, и жил Дженкинс. Он отозвался тотчас же, лишь я дотронулся до звонка, и увлек меня вниз по лестнице, словно опасаясь, что вот-вот на него кто-нибудь прыгнет.

— Это все из-за миссис Мэрфи, — объяснил он, закрыв дверь. — Она очень жестокая особа. Я ее страшно раздражаю тем, что двигаю мебель и сжигаю предохранители.

Дженкинс задумчиво уставился на носки своих ботинок.

— В общем она предложила мне убраться в конце недели.

— М-да, — посочувствовал я, — а вам есть куда переехать?

— Это очень накладное дело, — старик покачал головой, — но скоро я уже ни о чем не буду беспокоиться…

— Вы не должны этого делать! — Что-то в его доверительном тоне встревожило меня. — Вы еще не так стары, лучшая часть жизни у вас впереди. Вы совершите преступление, если поступите так!

— Вы о чем? — Дженкинс казался изумленным. Вдруг он рассмеялся: — A-а, понимаю, что вы имеете в виду. Не волнуйтесь, Джо, я не собираюсь кончать самоубийством. Я имел в виду совсем другое, — он подтолкнул меня во вторую комнату, — я имел в виду вот что! — И он показал на свое изобретение.

Это была самая нелепая штуковина, которую мне когда-либо доводилось видеть. Центральная часть ее напоминала раму от кровати, поставленную на попа. Рядом громоздилась масса электрических приборов, соединенных с рамой множеством проводов. Они тянулись из чего-то, напоминающего распределительную головку.

— Я вам должен за эти провода, — сказал Дженкинс.

— Забудьте об этом, — я был слишком заинтересован, чтобы беспокоиться о пустяковой стоимости каких-то проводов. — Оно действует?

— Да, — Дженкинс дотронулся до своего сооружения так осторожно, словно прикасался к новорожденному. — Это работа всей жизни, и теперь она завершена, — сказал он с гордостью.

— А что оно может делать? — спросил я.

Дженкинс улыбнулся.