Искатель, 1961 №4

Вавилон. Ассирия. Поход ассирийцев на Сирию. Выжженная страна, зверски уничтоженное население…

И так век за веком… Войны, борьба… И дальнейшее совершенствование орудий убийства.

И совсем недавно — безумие гитлеризма…

Как объяснить им все это — войны, классовую борьбу?..

Правда, на Земле треть людей уже признала Закон всеобщего содружества своим Законом…

Правда, мир уже захватил требовательный призыв — разрушить орудия убийств, кончить, наконец, истребление людей людьми.

Только… не всех он захватил.

И все еще нацеливали в людей там, внизу, обезумевшие от жадности стяжатели страшные орудия, все еще грозили уничтожить жизнь, если им не дадут, по-прежнему грабить, насиловать, воевать!

Поймут ли его сапиенсы? Поймут ли, что не было на Земле живительного бирюзового тумана, как воздух, одинаково доступного для всех… Ведь они уже почти забыли свою собственную предысторию, забыли то время, когда сапиенсы боролись с сапиенсами…

— Мы, должны, знать, историю, людей, — громко повторил голос.

— Она слишком сложна… — нерешительно начал Виктор.

Он говорил долго, а когда кончил, некоторое время стояла тишина.

Сапиенсы тоже, очевидно, были ошеломлены. Машина раскудахталась, как испуганная наседка.

Как?! Люди используют технику, чтобы убивать друг друга? Это невозможно! Закон всеобщего содружества везде — Закон! Или люди еще так дики? Откуда же у них такая техника? Или это два биологически разных вида мыслящих существ? Жизнь породила на Земле две конкурирующие формы Разума. Как это необычно! Нет, они все — люди? Зачем же они убивают друг друга?

Сапиенсы все еще продолжали висеть в аквариуме. Потом белорогий начальник повернулся к ним, и тени стали медленно удаляться.

— Погодите! — крикнул им Виктор.

Мысли о Земле вернули его к действительности. Уже более пяти суток он здесь, в корабле, а там, внизу, все еще ничего не знают о таинственном пятне…

Он-то летел сюда ради всех. Да и сигнал мог послать только всем. Просто на Землю… Людям…

Сапиенсы снова приблизились к перегородке.

— На Землю надо послать сигнал, — решительно сказал Виктор. — Людям необходимо знать, кто вы.

Начался долгий разговор.

Вскоре Виктор понял, что радиосвязь с Землей вырастает в серьезную проблему. Корабль пополнял свои энергетические ресурсы в полете, поглощая электромагнитные поля, пронизывающие космос. Притягивая и поглощая все световые лучи, он был невидим с Земли, радиолокационное зондирование также не могло обнаружить его. Корабль не отражал радиосигнал обратно на Землю, а поглощал так же полно и бесследно, как бесконечная глубина космоса. Поэтому сапиенсы и не восприняли радиосигналы людей. Энергия радиосигнала, посланного отсюда, тоже нейтрализовалась бы этим поглощающим полем и не могла достигнуть Земли. Посылка сигнала была возможна лишь на сверхкороткой волне, близкой по длине к волнам видимого света. Но земные станции на таких волнах не работали…

ЭТО ЖЕ ПОБЕДА, ТОВАРИЩИ!

Лишь в самый первый момент, когда радиоприемник внезапно умолк, Лена подумала, что Виктора больше нет. Потом она всегда убеждала себя: Виктор жив. Но ужас перед свершившимся, перед неизбежностью и тревога все усиливались.

Отец дни и ночи пропадал то в обсерватории, то где-то еще. Маму и Мишутку она уговорила уехать на дачу.

Сидеть дома одной с таким адом в душе было невозможно. И Лена твердо решила работать в конструкторском бюро. Уборщицей в цехе, судомойкой в буфете… Все равно! Только бы быть среди этих людей, готовящих ракеты, которые спасут Виктора.

Так она стала секретарем Дорошенко, заменив заболевшего работника.

Это тоже была профессия. Одно сборище телефонов на ее столе чего стоило! Попробуй угадай, который из них звонит? А посетители?! А запись телефонограмм! А вызовы людей к Генеральному конструктору!..

Сегодня вечером Василий Трофимович заперся у себя, велел никого не принимать и ни с кем его не соединять. Лена не уходила домой, потому что вменила себе в обязанность в конце дня укладывать исписываемые им в такие часы пухлые тетради в сейф своими руками в строгом порядке, иначе потом быстро не отыщешь нужную.

Наконец Дорошенко вышел из кабинета.

— Ну и путаная же у нас автоматика, Елена Николаевна! — устало сказал он, протягивая ей тетради. — Думал, теперь и не разберусь, отчего она дурит. Ан, нет!.. — Он немного постоял, задумчиво рассматривая ее, потом, когда Лена заперла сейф, спросил: — Вы когда-нибудь видели эту «Неизвестность»? Сейчас я хотел бы взглянуть на нее поближе. Не устроите ли, Елена Николаевна, по знакомству? Ваш родитель ведь самый главный чародей по этой части.

— Хорошо, Василий Трофимович. Сейчас я попробую.

Ей тоже захотелось увидеть своими глазами то, что так резко перевернуло всю ее жизнь.

Лена тут же позвонила отцу. Он предупредил, что надо приехать через час, иначе они ничего не увидят.

— Вот и чудесно! — обрадовался Дорошенко. — Вызывайте машину.

Отец встретил их в центральном зале и сразу же заторопил: «Побыстрее к телескопу! Только, чур, не обижаться на бедное угощение, потому что не увидите ровным счетом ничего».