Искатель, 1961 №4

В последние дни кобре приходилось туго: вода согнала ее с обжитых мест и все время шла за ней, не давая нигде прочно обосноваться. Сегодня утром, когда кобра вплавь пересекала большой открытый плес — затопленные сенокосы, — на нее напал орел-змееяд. Заметив его, кобра выставила, словно перископ, голову над водой и злобно зашипела. Орел пикировал несколько раз, но схватить змею не решался: он не умел брать добычу на воде. Едва плес кончился, кобра юркнула в густые тростники. Отогревшись на тростниковом завале, она поползла дальше и добралась, наконец, до леса, Но любимые ею убежища— прохладные дупла у оснований деревьев — оказались затопленными грунтовыми водами. Весь день пролежала она голодная в густой листве туранговой кроны, следя за раскаленным солнечным диском.

И вот наступила ночь. Из-за деревьев медленно выплыла кроваво-красная луна. Словно досадуя на это, отчаянным всхлипывающим воем залился выводок шакалов. Кобра тихо ползла по теплой земле. Выбравшись на кабанью тропу, пробитую в зарослях, залегла рядом с ней. Вдруг прямо на змею наскочила большая мышь. Она успела только слабо пискнуть.

Когда взошло солнце и подсушило росу, кобра снова пустилась в путь и скоро оказалась на вытоптанной поляне. Здесь стояли какие-то постройки, бродили люди, лошади, куры. Сильно пахло мышами. Осторожно пробираясь среди колючек, змея достигла одного из навесов и, тяжело перевалившись через край щели, скользнула в объемистый ларь, набитый овсом. Ее внезапное появление вызвало панику среди серых крыс. Прежде чем перепуганные грызуны успели разбежаться, кобре удалось прикончить одного из них…

* * *

Кобра обосновалась на центральном кордоне заповедника «Тигровая балка». Кордон, затерянный среди влажных зарослей обширной вахшской поймы, жил своей обычной жизнью. Стояло самое тяжелое время года — середина июля. На заоблачных памирских вершинах солнце плавило вековые снега, и бурные потоки наполняли грохотом узкие ущелья. Вода ворочала на своем пути гигантские валуны, сокрушала берега и, вырвавшись из каменного плена гор, разливалась по плоским жарким долинам, затопляя окрестности.

Вот и сейчас больше половины заповедника скрылось под водой; русло Вахша едва угадывалось среди многочисленных озер. Вода стояла вокруг центрального кордона, превратив его в островок.

Изо дня в день термометр упорно показывал в тени +42, и только ночью, словно нехотя, ртуть опускалась до +36. Испарения делали зной невыносимым. Днем жизнь на кордоне замирала. Почти раздетые, обливаясь потом, мы лежали в плотно закупоренных помещениях. Оживали к вечеру. Одни отправлялись на рыбалку, другие — на обход участков, третьи продолжали научные исследования, прерванные дневной жарой.

Но сегодня всем нам пришлось отказаться от своих планов. Подчаливший объездчик сообщил, что неподалеку от центрального кордона в наносном иле Вахта завяз олень. Во время летних разливов, затопляя пойму, Вахт несет массу ила. Оседая в тихих заводях многометровым слоем, ил, немного подсохнув, превращается в трясину.

Мы запаслись веревками, досками и тронулись к месту происшествия. Завидя нас, олень забился в студенистой трясине, пугливо кося налитыми кровью глазами. Подбирались к нему по широким доскам, брошенным в вязкую грязь. Возились до темноты, то и дело увязая сами. Наконец вытащили. Олень долго лежал на боку, время от времени тщетно пытаясь встать. Затекшие ноги не слушались его. Но вот он кое-как поднялся и, покачиваясь, побежал в заросли. Мы покричали и помахали ему вслед.

Вернулись на кордон в полной темноте. Не снимая перепачканной одежды, бросились в озеро. Вода была теплой, почти горячей. Чтобы промочить горло холодной влагой, ныряли на трех-четырехметровую глубину. После водной процедуры с невероятной поспешностью забрались под накомарники. Об ужине никто не хотел и думать — так свирепо кусались комары. Казалось, появись в накомарнике дырка — внутрь ворвется звенящая, кусающая масса и вмиг обгложет тебя до костей. Лишь один паренек решил соорудить яичницу. Он отправился в курятник, отыскал в темноте гнездо, но был остановлен зловещим шипением. Словно ужаленный, выскочил он наружу.

— Варанга! Варанга!

Когда луч карманного фонаря осветил курятник, мы успели заметить мелькнувшее в щели под стенкой тело кобры…

Через несколько дней один из дежурных мыл посуду на берегу озера. Случайно подняв глаза, он увидел сантиметрах в двадцати голову огромной кобры. Парень от неожиданности присел, потом тихо-тихо попятился и опрометью кинулся за ружьем. Как он ухитрился промазать, стреляя почти в упор, понять трудно. Но когда на звук выстрела все выскочили из дома, кобры не было.