Искатель, 1961 №5

Он хотел еще что-то объяснить ей, но нестерпимо хотелось спать. Глаза закрылись, и открывать их было лень. Хотелось, чтобы Сюзанна ехала медленнее, чтобы его не так трясло.

— Что же вы знаете? — снова спросила она.

Она продолжала прежний разговор, а Виктор уже забыл, о чем они говорили. Да, он ей сказал, что люди бывают хорошие… Хорошие! Да, их большинство хороших! А- девушка не поверила ему…

Ладно, он ей расскажет, что знает и думает о людях… Только потом…

— Так… Знаю… — в полусне ответил он и, с трудом приоткрыв глаза, увидел, что Сюзанна смотрит на него и улыбается тепло и немного смущенно.

Машина поехала медленнее. Совсем потихоньку…

Виктору стало спокойно и хорошо. Он подумал, что она очень странная… Спрашивает о других, а сама хорошая… Заботливая…

* * *

Сюзанна не терпела ни сентиментальности, ни романтического благодушия. Она всегда считала, что холодный скепсис, даже цинизм, — самое подходящее отношение к этому дрянному миру, в котором все ложно, жестоко, эгоистично. Всякие романтические ахи о чем-то возвышенном и прекрасном она связывала либо с недостатком ума, либо с ханжеством тех, кто уверял ее в своих благородных порывах. Даже любовь, эта красивейшая из человеческих выдумок, — тоже ложь. Никакой любви не было и нет! В юности бывает немного страсти, дурманящей голову, в старости — привычка и боязнь перемен. Вот и все!

Она хотела так думать, всегда старалась заставить себя быть равнодушной, расчетливой, холодной и… никогда не была такой…

И с этим русским получилось то же самое.

Еще когда газеты писали, что Виктор Кленов готовится в полет, она все думала: ради чего он понесется туда, может быть, к своей смерти? Она старалась убедить себя: тщеславие, деньги в конце концов просто глупость. И чувствовала, что все это не то…

Нет, он не укладывался в рамки ее философии. Это сердило ее и вместе с тем радовало, как будто она только и ждала, чтобы ее переубедили.

Когда же газеты сообщили, что Неизвестность поглотила русского космонавта, ее охватило отчаяние. Она без конца рассматривала фотографии этого человека, который был с точки зрения ее холодных рассуждений просто странным чудаком и вместе с тем так волновал ее, так жестоко спорил с ней.

Его смерть казалась ей непростительной, нелепой… Она не верила. Это было бы слишком жестоко! Пусть в мире мало справедливости, но хоть капля есть? Хотя бы для этого Дон Кихота, который, наверное, верил во что-то светлое, когда летел туда…

И погиб…

Она ждала опровержений, ждала упрямо, удивляясь себе, не слушая никого, и когда радио, захлебываясь, объявило, что сама Неизвестность промигала на землю русский текст, она заплакала от счастья и торжества.

Он победил!

…Сюзанна вышла на веранду, с которой было видно озеро, опустилась в кресло и стала смотреть вдаль.

В противоположной стороне дома послышались шаги Роберта. Хлопнула дверь. Роберт заглянул на веранду и обрадованно воскликнул:

— Вот ты где спряталась!

Он подошел к плетеному креслу, опустился в него и спросил:

— Ну, как ты устроила нашего гостя?

Лицо у него было возбужденное, веселое.

— Я поместила его в угловой комнате, он уснул в машине… Он просил послать телеграмму его жене в Москву… А еще я вызвала с рудника портного. Не может же русский ходить все время в своей зеленой шкуре и космических сапогах!

— Ты просто гений, Сью! И вообще все так хорошо, так удачно! Это все не снится мне, Сью?..

Сюзанна покачала головой.

— Нет, Роб. Ты думаешь, это поможет тебе?

— Ну, конечно же, девочка! Судя по всему, космические гости питают самые добрые намерения к Земле и далеко обогнали нас в технике.

Они, очевидно, давно уже решили то, что предстоит решить мне.

Он поднялся с кресла, несколько раз прошелся по веранде и остановился у стеклянной стены, мечтательно всматриваясь в далекие горы за озером.

Сюзанна без улыбки, внимательно следила за ним.

Неужели он так никогда и не поймет, как это опасно и не нужно — мечтать? Неужели его ничему не научили события в Касилье?

Роберт был для нее матерью, отцом, семьей. Мать их задушила раковая опухоль вскоре после рождения Сюзанны. Отец стал много пить, и пьяного его убило на работе током. Шестнадцатилетний Роберт взял заботы о сестре на себя. Он вырастил и воспитал ее, учился сам, настоял, чтобы училась и она. Он один, совсем один сражался против жестокого врага, который называется «жизнь».

В Касилье, где Роберт нашел, наконец, работу инженера, им казалось, что жизнь сменила гнев на милость. Сюзанна окончила школу и готовилась в университет. У них даже были небольшие сбережения.

Все было хорошо, пока однажды Роберт не пришел вечером расстроенный и растерянный. На заводе, где он работал, готовилось сокращение. Профсоюз санкционировал увольнение Роберта и еще нескольких десятков новичков.

Снова жизнь оскалила свою злобную пасть…