Искатель. 1962. Выпуск №6

В обработке материалов принимают участие не только археологи, но и антропологи, биологи, химики. Сергей Павлович Толстов не замыкается в своих «трех стенах» — этнография, археология, история, но использует для решения проблем и смежные и далекие области науки. Их современные достижения и… будущие.

За многие годы скопился целый склад ящиков с костями различных животных, обнаруженных в раскопах.

Хозяйственники жаловались Толстову:

— От «ваших» костей ни вздохнуть, ни повернуться. Какой смысл их хранить? Все, что можно, установлено: вид, род, семейство — все, что требуется для определения фауны.

— Вы уверены? Все, что можно? А я не уверен — все ли? Наука не стоит на месте, придумают что-нибудь еще, — упрямо повторял Сергей Павлович и не ошибся.

Украинский палеонтолог И. Г. Пидопличко разработал метод определения возраста костей путем прокаливания. Этим методом воспользовались и археологи.

Химики производят опыты с углем, определяя, сколько времени тому назад огонь превратил дерево в уголь. Анализ собранного на Крылгане угля подтвердил археологическую датировку памятника.

Целые, неповрежденные сосуды — большая редкость на раскопках. Обычно груды черепков разбросаны по полу, свалены в мусорные ямы.

В реставрационных черепки сортируют по видам посуды. Иногда из кусков склеиваются сосуды полностью; иногда только их части, по которым уже можно дополнить форму и размер гипсом. Исследование керамики помогает датировать памятник, определить назначение помещений. Огромного труда требует изучение терракотовых скульптур, рельефов, украшений на сосудах. Они знакомят нас с одеждой, оружием, хозяйством, бытом хорезмийцев, с их внешним обликом и религиозными верованиями.

…По особенностям керамики (тесто, технология, форма сосудов) удалось установить, что жизнь в самой цитадели, сооруженной в IV–III веках до нашей эры, протекала недолго. А в позднейших застройках двора, окружавших цитадель, продолжалась до первых веков нашей эры.

Что же было в это время в цитадели? Почему ее не заселяли и не перестраивали?

Во всех помещениях цитадели на одном уровне вскрыт слой пожара. Однако цитадель не настолько была разрушена пожаром, чтобы нельзя было ее использовать под жилье.

Может, владелец — или владельцы — были погребены в ней и согласно древним верованиям здание сожжено вместе с погребениями, а потом стало почитаемым «святым» местом?

Зато в окрестностях крепости какие замечательные находки ждали нас!

Небольшая, поместившаяся на ладони, скульптурная «голова старухи». Можно ничего не знать о загадочном пожаре мрачного дворца, об обычае украшать оссуарии — «гробики», в которых хоронили кости умершего, — скульптурой, но, глядя на голову старухи, нельзя не почувствовать дыхания смерти. Резкие складки лба, плотно сомкнутые веки, проступившие скулы.

Скорбной, чуть иронической улыбкой тронуты губы. Тяжесть пережитого, неотвратимость смерти, горькая мудрость…

— Кто бы здесь ни жил, а ваятели здесь жили гениальные, — бормотал ошеломленный Савицкий — художник нашей экспедиции.

Рядом с Крылганом в песках нашли мы и глиняный осдуарий с изображением — почти в естественный рост — сидящего мужчины в узком перепоясанном кафтане.

Миндалевидный разрез глаз, широкий лоб, резко очерченные губы, тяжеловатый подбородок, крупный прямой нос. Маленькие щегольские усики и традиционно подбритая борода. Вот он какой, один из обитателей дворца! По художественным достоинствам скульптура не уступает лучшим образцам Древнего Востока — иранским, вавилонским, египетским.

Древние хорезмийцы были не только замечательными ваятелями и архитекторами, но и музыкантами. На Крылгане мы откопали терракотовые статуэтки музыкантов в нарядных халатах, с инструментами, напоминающими современную лютню.

Археологи увлечены идеей — по форме и по пропорциям древних музыкальных инструментов восстановить примерный характер их звучания. Этим занимается сотрудник Рюрик Садоков, наш аккордеонист и композитор — автор экспедиционных песен.

Очень много нашли мы на Кой-Крылгане изображений животных. Собаки, верблюды, бараны, быки в Хорезме, где процветало скотоводство, считались священными.

Терракотовый ежик оказался типично среднеазиатским — на длинных лапках, остроморденький. Родной прапрадедушка тех самых воришек, которые таскали у нас бумагу.

Но откуда попало на Кой-Крылган изображение обезьянки с детенышем? Обезьяны не водятся и никогда не водились в Хорезме. По глине и по выработке фигурка отличается от хорезмийских. После долгих поисков выяснилось, что подобные изображения в ту пору создавались в… Индии.

Еще загадка: на ручках некоторых кувшинов помещались налепы в виде львиной головы. Прикусив кончик кувшина и обхватив его лапами, лев «охранял» содержимое сосуда. Львов тоже никогда не было в Хорезме.

Снова начались розыски. Родные сестры царя зверей, оберегавшего сосуды в кладовых Кой-Крылгана, нашлись в Египте. Хорезмийские налепы- оказались очень похожими на скульптурные изображения богини Сехмет (с телом женщины и с львиной головой).