Искатель. 1963. Выпуск №5

— Ведь полагается же вам увольнительная, Педро! Поехали бы в Лериду, погуляли, а? Девчонки есть хорошенькие. Нельзя?

Педро молчал.

Ехидно усмехнувшись, Альфонсо потрепал его по плечу.

— Вот видите… А они бы с вами и задаром повеселились. Русский.

— Эх, Альфонсо, хороший вы парень. Обижать не хочется.

— Говорите. На правду я не обижусь, Педро.

— Я себя не на помойке нашел, чтобы валяться с каждой.

Тень промелькнула по красивому лицу Альфонсо, но он сдержался.

— Крепко сказано, русо.

— Я сказал то, что думал.

— Но ведь вы многое теряете, Педро. — Альфонсо постарался улыбнуться. Он встал боком к советнику.

— Я не стану богаче оттого, что приобрету…

Альфонсо резко повернулся к Педро, и тот увидел его застывшее лицо и подрагивающие ноздри.

— Русо!

Педро заметил:

— А какое отношение к вам имеет то, что я сказал?

Альфонсо зачем-то поправил болтавшийся у пояса арсенал.

— Мне показалось, что вы презрительно посмотрели на меня, русо.

— Это не так.

— Вы горды как гранд, русо… — И, окончательно оправившись от неловкости, Альфонсо сказал: — Действительно, ссориться из-за… двум мужчинам — смешно.

— Конечно.

Педро увидел, что к ним спешит комиссар танкового батальона. У Антонио, видимо, были какие-то важные новости: так быстро он поднимался по склону холма. Обычно неприметная суховатая фигурка Антонио двигалась неторопливо: во время октябрьских событий тридцать четвертого года в тюрьме ему отбили легкие.

— К нам переброшена дивизия Листера! — задыхаясь, выпалил Антонио.

Новость была так неожиданна и так долгожданна, что Педро не выдержал:

— Это правда?

— Он в Каспе.

— Ну, теперь-то мы, наконец, начнем драться!

Альфонсо, уперев руки в бока, неожиданно расхохотался.

— Шах, коммунисты объявили шах Аскасо!

— Черт бы побрал твоего Аскасо! — взорвался Антонио. — Он достаточно изнывал от безделья, пока дивизия Листера месяц стояла под бомбежкой в Брунете.

— У нас нет танков и самолетов, — возразил Альфонсо.

— Я не знаю, против кого сражались бы танки, будь они у Аскасо!

— Это очередные коммунистические штучки!

— Я не сомневаюсь в тебе, Альфонсо, — немного спокойнее сказал Антонио. — Но черт бы побрал твоего Аскасо!

— А я уверен, что Аскасо еще покажет себя как полководец. Он не задаром сохранил наши силы.

— Заплатив за это кровью других!

— Арагонская анархистская милиция не может защитить всю Испанию, — ответил Альфонсо. — Вы не посмеете обвинить нас в трусости.

Антонио и Альфонсо стояли друг против друга. Педро протиснулся между ними.

— Послушайте, — негромко и спокойно сказал он. — Не всякая квочка, садясь в гнездо, снесется. Поживем — увидим. Никто из нас троих не сомневается в личной храбрости друг друга, а что касается всего остального, то…

Не дослушав, Альфонсо резко повернулся и ушел. Идти вниз было неудобно, он подпрыгивал, и арсенал у его пояса смешно брякал.

— Как тебе не надоест часами разговаривать с этим индюком? — спросил Антонио. — Может быть, он отличный шахматист?

— Он просто неудачно покрашен, — ответил Педро.

— А настоящий его цвет? — покосился Антонио.

— Наш.

Командный пункт танкового батальона разместился на северном склоне холма, за виноградником. Подрезанные лозы выпустили уже по два-три листочка, и нежно-зеленые усики упруго колебались на ветру. Паровала земля. Дальние ряды корявых виноградных стволов виделись сквозь дрожащий воздух. А близкие отроги гор, казалось, таяли в солнечном мареве.

И столько света и простора было вокруг, что резало глаза.

Они вошли в штабную палатку. Длинная фигура Хезуса склонилась над картой. Когда глаза пообвыкли, Педро заметил, что ткань парусины пронизана солнцем и местами отливает радугой.

— Поздравляю! — сказал Педро.

— Спасибо…

— Что случилось, Хезус?

— Звонили из штаба бригады, — Хезус разогнулся, выпрямился. Взгляд его больших глаз был грустен. Пожалуй, так же грустен, как тогда, ранней весной, когда они оставили деревню, только что отбитую у франкистов, и потом целый день ехали молча, и все что-то не ладилось, и всем было не по себе. — Тебя просили прибыть в штаб. Всех советников, что приехали с полгода назад. И тебя.

Педро хлопнул ладонью по столу.

— Никуда я не поеду! Нашли время, когда отзывать меня в штаб! Надо же, а? Хезус, что ты сказал? Антонио, ты только подумай! Уехать теперь, когда явно готовится наступление?

— Я не думал, Педро, что ты в душе анархист, — грустно улыбнулся Хезус. — Ты же сам учил: приказы не обсуждаются, а выполняются.

Педро уехал, уговорив Хезуса и Антонио не прощаться с ним. Он даже не дождался обеда, который решили дать в его честь. Педро почувствовал, что Хезус и Антонио обиделись на него за это.

* * *

Через две недели ночью он отыскал расположение батальона, забрался в палатку командира и растолкал спящего Хезуса. Тот с таким азартом хлопнул советника ладонью по спине, что у Педро дух захватило.

— Да, Педро, — выпив кружку вина, сказал Хезус. — Твой путь обратно был почти на сто километров короче. Нас крепко прижали. Началось генеральное наступление франкистов.