Искатель. 1963. Выпуск №5

— Больше, чем пытался. Он почти что прикончил меня. Что-то подсыпал в мой бокал и собрался бросить меня в реку. Кажется, он уже вытащил меня из машины, не знаю. Я уже почти потерял сознание к этому времени. Меня спасло твое имя. Я пробормотал, что ты знаешь про него и, хоть он меня и убьет, это не спасет его. Ну, все изменилось тогда. Конечно, его страх удвоился. Но вместо того чтобы толкнуть меня в реку, он четверть часа отливал мне голову холодной водой и заставлял ходить вокруг машины. Все ходить и ходить, чтобы снотворное перестало действовать. А потом он довез меня быстренько к себе домой и там накачал меня черным кофе… Потом… Я не знаю… Мы вроде стали доверять друг другу. Не спрашивай меня почему. Наверное, мы оба слишком устали от подозрений. Я поверил, что не он убил Грейвза, а он поверил, что я не пытался шантажировать его. Он просто попал в тяжелое положение. У него не было денег, и, чтобы как-нибудь скрыть это, он дал Грейвзу негодный чек. Но вчера он уже достал денег и пошел к Грейвзу, чтобы вернуть их ему. А там узнал, что не может сделать этого, потому что Грейвз не может найти чек. Он перерыл весь стол, но не нашел. Грейвз, видно, очень нервничал — ждал прихода Бристоль. Он, наверное, хотел, чтобы Холмз как можно скорее ушел. С Холмзом-то все было ясно. А Холмз, конечно, беспокоился. Он очень беспокоился. Но он понял, что Грейвз — джентльмен и не заставит его заплатить лишнее за этот чек и не пойдет в полицию. Грейвз отнесся к нему очень холодно после того, что произошло, но они не ссорились, и он ушел от Грейвза, договорившись, что тот не будет его преследовать и что он придет еще раз, а Грейвз поищет чек. Грейвз в это время ждал Бристоль, а Холмз пришел незадолго до нее.

В общем я ему отдал чек. Иначе Холмза бы впутали в это дело. А я был твердо убежден, что Холмз в убийстве не виновен. Он при мне выписал новый чек, пометил его тем же числом, что и негодный, и отправил почтой Грейвзу.

Куин вытащил что-то из кармана и показал Брикки. Она побледнела, увидев столько денег. На мгновение она подумала…

— Нет, не пугайся, — сказал он. — На этот раз это честные деньги. Мне их дал Холмз. Он настаивал, чтобы я их взял, после того как узнал нашу историю, твою и мою. А он чувствовал такое облегчение, что выпутался из этой истории, что дал мне деньги. Двести долларов. Он сказал, что если я захочу, я могу понемногу возвращать эти деньги ему. Во всяком случае, их достаточно, чтобы начать. На двести долларов в нашем городке можно сделать кое-что. Мы могли бы внести первый взнос за…

Она не слышала его. Она больше не слышала его. Ее голова упала к нему на плечо и ритмично покачивалась в такт движению автобуса. Ее глаза были закрыты.

«Мы едем домой, — думала она сквозь сон, — я и мальчишка из соседнего дома. Наконец мы едем домой…»

Далеко, на башне «Парамоунт» часы пробили четверть седьмого.

Сокращенный перевод с английского Э. МЕДНИКОВОЙ

В ДЖУНГЛЯХ НЬЮ-ЙОРКА

Порой Нью-Йорк выглядит красивым. Вспоминается красочная панорама города, которая развернулась перед нами в один из весенних дней. Мы смотрели со стороны Гудзона, и вдали из зеленой пены Центрального парка поднимались розовые от солнечного света здания Парк-авеню, за ними на фоке ультрамаринового неба дымчатыми колоннами маячили небоскребы Манхэттена, словно исполинские кристаллы, сверкали новые дома из стекла и стали.

Но чаще Нью-Йорк воспринимается иначе: кажется, что в нем беснуется слепая, вулканическая стихия. Она корежит здания, возводит новые, наворачивает горы земли и мусора, без конца дирижирует потоком автомобилей, вышвыривает на улицы толпы людей, гонит их в темные норы сабвея. Судорожный, истерический вихрь нью-йоркской жизни захватывает человека, как пушинку, несет его, крутит, бросает.

В этот гигантский водоворот судеб постоянно вовлекаются все новые и новые жертвы, сюда приезжают люди со всей страны, из-за рубежа, чтобы заработать на кусок хлеба, «войти» в жизнь. Они пополняют и без того до предела скученные кварталы Гарлема и Уэст-сайда, расселяются по случайным грязным клетушкам и начинают мучительное, скрытое от посторонних глаз единоборство с одиночеством, нищетой. Кончается оно по-разному. Одним удается найти какую-то работу, другие навсегда переселяются в трущобы и промышляют случайными заработками, третьи живут за счет нищенских подачек так называемого «социального обеспечения» (таких в Нью-Йорке 360 тысяч) и т. д. Но бывает и так, что судьбу неудачника венчает пронзительный вой полицейской машины со слепящим «дьявольским глазом» на крыше. Ревущая и нагоняющая страх на прохожих полицейская машина должна утверждать в сознании горожан мысль о том, что правосудие не дремлет, что оно всегда начеку. Полицейскую сирену часто можно услышать на улицах: в 1961 году в Нью-Йорке было совершено около 120 тысяч серьезных преступлений.

Об этой стороне жизни города-гиганта рассказывает повесть Уильяма Айриша «Срок истекает на рассвете».