Искатель. 1964. Выпуск №1

И, как печальный припев, в конце каждой надгробной надписи повторяется одно слово: «хайре» — «прощай».

Почему же я все-таки жду от раскопок чего-то необычайного? Какие загадки меня беспокоят?

Прежде всего: почему город назывался Уранополисом? В переводе это означает — «Город неба».

Сегодня мы опять нашли древнюю монету, оброненную кем-то из горожан на улице две тысячи лет назад. Обыкновенная монета, медная, величиной с нашу трехкопеечную. Греки называли ее гемиоболом — половинкой обола. Она почти не стертая, можно хорошо рассмотреть все, что на ней изображено. А изображены на монете бог врачевания Асклепий, опирающийся на свой традиционный жертвенный треножник, вокруг которого обвилась змея, и справа от головы бога — несколько звездочек в лучах солнца. Вдоль ободка монеты мелкими буквами написано по-гречески:

«Слава Ураниду и Аглотелу».

Для несведущего монета как монета, отличное украшение любой нумизматической коллекции. А для меня, уже третий год раскапывающего этот древний городок, она — сплошная загадка.

Изображения различных богов обычны для греческих монет того времени, причем для каждого города — свои, излюбленные. В Херсонесе на монетах обычно чеканили голову богини Девы, считавшейся покровительницей этого города. На пантикапейских монетах часто встречаются изображения какого-то бородатого божка с длинными козлиными ушами — нечто вроде мифического Сатира. Попадаются на монетах фигуры Геракла, богини победы Ники, нимф, изображения львов, лошадей, бодающихся быков, дельфинов и осетров. Но вот бога Асклепия, насколько мне известно, ни в одном городе так не почитали, чтобы украшать его изображением монеты.

И совсем уже непонятно, почему бог врачевания, не имеющий никакого отношения к астрономии, изображен в окружении каких-то звезд. Не проясняет загадки, а только еще больше запутывает дело и лаконичная надпись на монете. Аглотел — имя типично греческое, а Уранид в переводе означает — «сын неба». Совсем необычно для нормального имени, скорее какой-то своеобразный псевдоним.

Кто были эти Аглотел и Уранид? За что они удостоились такой чести, чтобы ради них специально чеканили монету? Мы нашли за три года уже несколько таких монет: и грошовые медные гемиоболы и более ценные драхмы (ценные, конечно, с точки зрения людей тех времен, для нас-то теперь любая древняя монета одинаково ценна), нашли даже один увесистый статер — целое состояние по тем временам. И на всех монетах одинаковые рисунки, те же загадочные имена. И, главное, все монеты совсем не стертые, только что из-под чекана. Значит, они были выпущены в ознаменование одного и того же события.

А событие это, о котором я после долгих розысков, перерыв целую гору исторических источников, нашел всего одно коротенькое упоминание, тоже было совершенно загадочным и непонятным.

Город был основан еще в V веке до нашей эры милетскими купцами, которых за непоседливость прозвали «вечными мореплавателями», и назывался сначала не Уранополисом, а Гераклеей. Все ясно и понятно: в честь известного мифологического героя, никаких загадок.

Почему же вдруг в 63 году до нашей эры, всего за несколько месяцев до своей гибели в огне пожарищ, он вдруг объявил себя «Небесным городом»?!

Вероятно, такое важное событие — перемена названия города — было отмечено, как это полагалось у древних греков, специальной памятной надписью на мраморной стеле. Если бы ее найти! Тогда бы мы сразу все узнали. Но где она, эта стела? Может быть, покоится в земле под фундаментом одного из санаториев? Или уже давно выкопана каким-нибудь предприимчивым местным жителем и, разбитая на куски, замурована в стену вот этого чисто побеленного домика, заштукатурена, скрыта от моих глаз, — многие дома здесь построены из обломков древних зданий.

Нет, надеяться найти чудом сохранившуюся стелу с подробной памятной надписью или тем более какой-нибудь исторический документ, которые сразу бы разъяснили все загадки, не приходится. Остается одно: пытаться восстановить истину по крупицам, по разбитым черепкам и обуглившимся обломкам, как это обычно приходится делать нам, археологам.

И вот я сижу на холме свежевырытой земли, верчу в руках найденную монету, снова и снова рассматриваю изображение бога Асклепия с венком из звездочек над головой и тщетно пытаюсь что-нибудь понять.

Если бы она могла говорить!

Разве возможно по черепкам восстановить психологию Одиссея или Ахилла? Эти герои далекой древности так и остались бы нам неизвестными, не воспой их в свое время Гомер. Но мой городок — не Троя, и у него не было своего Гомера.

— О достопочтенный кандидат могильных паук, могу ли рассчитывать на ваше просвещенное внимание? — обрывает мои размышления знакомый насмешливый голос.

Я вскакиваю. Рыхлая земля начинает ползти из-под моих ног, и я едва не сваливаюсь в яму.

Так и есть, Мишка Званцев собственной долговязой персоной! Все-таки приехал в отпуск, как обещал. Он вовремя заключает меня в свои железные объятия и не дает свалиться в раскоп.

— Здорово, старик!

— Наконец-то выбрался!

— Ну, докопался до центра земли?