Искатель. 1964. Выпуск №1

Они шли не скученно, а в один-два ряда, колонной, как на параде. Они шли на площадь, где их ожидали бойцы Алексея Очкина, где звездно сходились улицы. Танки направлялись к Тракторному, к его проходной.

Алексей выскочил из ровика и побежал к крайнему орудию. Расчету Коли Мишина предстояло сделать выстрел первым в этом бою. Нарастающий гул моторов и лязг танков слышался совсем рядом. Неизвестно было, сколько их выйдет на площадь сразу.

Орудие уже было выкачено для стрельбы прямой наводкой. Все, кто был в эту секунду у пушки, притихли в ожидании вражеской машины.

Алексей сжал зубы, заметив Ваню Федорова, и пожалел, что разрешил ему вчера остаться на батарее.

* * *

В конце сентября Ваня был ранен в бою на «Баррикадах» и до вчерашнего дня находился в госпитале на левом берегу Волги. В дивизионе берегли мальчишку и старались дольше продержать его за Волгой. Но накануне по просьбе Вани было решено собрать комсомольское собрание и рассмотреть его заявление о приеме в комсомол.

Вчера комсомольцы собрались у орудия Медведева. Долгих выступлений не было, и вопрос был один — прием в члены ВЛКСМ Ивана Федорова. Когда зашла речь о том, что думают о нем комсомольцы дивизиона, прозвучал один короткий, сдержанный ответ: приема в комсомол достоин. И помощник начальника политотдела дивизии по комсомолу Жора Либман здесь же, у орудия, достал непроливашку из походной, видавшей виды дерматиновой сумки, обмакнул в тушь перо и отнюдь не каллиграфическим почерком написал в комсомольском билете фамилию Вани. Протянул новому комсомольцу билет.

На этом комсомольском собрании мальчишку можно было упрекнуть лишь в том, что он мало слушался старых солдат и лез на рожон, выказывая свою ребячью удаль. И когда его прогоняли в укрытие, неистово шумел. Наблюдая в такие минуты за парнем, усач Черношейкин подшучивал:

— Ну, Ваня, умаял ты свою няньку!

— О ком ты говоришь? — вскипал паренек.

— Известно о ком, о лейтенанте Очкине.

Ваня готов был броситься на усача с кулаками, но сдерживался и отвечал:

— Я вот передам твои слова лейтенанту.

— Передавай, — невозмутимо ронял Черношейкин и добавлял при этом: — А я б на его месте зажал бы твою башку между ног да всыпал тебе по первое число.

У Черношейкина не было зла на Ваню, но он, пожалуй, трезвее других смотрел на пребывание Федорова в дивизионе и нередко высказывался:

— Балуете вы, товарищ лейтенант, мальчишку. Не мальчишечье это дело — болтаться на передовой. Война ведь не забава…

В чем-то Черношейкин был прав. Однако если на многое у Очкина и хватало воли, то отказаться от Вани, от его пребывания в дивизионе сил не было. Алексей вспомнил, как пришел к ним Ваня. Это случилось на одной из станций недалеко от Поворина, когда они ехали на фронт. Алексей выскочил из вагона, увидел на буфере паренька.

— Ты чего здесь делаешь? Тоже сообразил — забираться на буфер военного эшелона! Знаешь, что за это бывает?

Очкин стащил мальчишку с вагона. Ваня глянул на Алексея волчонком и проголосил:

— У, дылда, справился с малолеткой! Конечно, у тебя ручищи вон какие!

И тут же, отскочив в сторону, схватил камень, зло прокричал:

— Только попробуй подойди!

В этот момент раздался гудок, и лейтенант, не глянув на мальчишку, вскочил в вагон.

В Поворине Алексей, выйдя на перрон, вновь обнаружил на буфере мальчишку. Но в этот раз Очкин обошелся с ним более обходительно. И Ваня не мог не заметить перемены в отношении лейтенанта.

— Отца с матерью немцы убили, — затараторил он, — Никого у меня не осталось. Лейтенант, а лейтенант, возьми меня с собой на фронт!

Алексей молча, неудобно вобрав голову, пошел прочь. Но Ваня не отставал — он шел рядом, убеждал Очкина:

— Возьмите, товарищ лейтенант, ведь все равно не с вами, так с другими подамся на фронт! Возьмите, а?..

Когда поезд тронулся, их так и втащили в вагон: лейтенанта и повисшего позади на его поясе Ваню.

* * *

— Боец Федоров! Марш на КП! — закричал вдруг Алексей на своего юного друга так, что расчет вздрогнул.

— Да ладно уж тебе, Алексей, — чисто по-ребячьи Ваня ретировался за широкую спину солдата Чуварина. Возиться с Ваней стало некогда: всего в тридцати шагах показался ствол въезжающего на площадь танка. Не успел он высунуться из-за угла весь, как раздались выстрелы бронебойщиков. Танк загорелся, «Молодцы!» — подумал Алексей и сделал артиллеристам знак пока не открывать огня. В этот момент верхний люк танка распахнулся, и из него, словно ошпаренный, вылетел фашист. Через передний попытался выскочить водитель. Словно точила коснулись танка — это пули рассыпали сотни искр. По машине ударили автоматчики. Второй танк стал обходить первый. Он развернулся и с ходу понесся на колодцы бронебойщиков, подставив свой бок под снаряды.

Каждый наводчик мечтает о таком моменте. И орудие Мишина выстрелило. Танк закружился на месте. Второй выстрел. Снаряд попал в башню и заклинил ее. Остальные машины поостерегались выходить из-за угла. Очкин ликовал.