Искатель. 1965. Выпуск №4

И в который уж раз, сладко вздохнув, Веня стал думать о том времени, когда он напишет сногсшибательную северную повесть. Редакцию будут заваливать письмами: где эти места и как туда проехать? И невдомек им будет, что все написанное не более как продукт его, Вениамина Ступникова, психотворчества.

Вспомнив о книге В. Д. Авдехина, Веня попробовал психологически перевоплотиться в только что побывавшего человека. Получалась какая-то ерунда: замаскированный под безобидного чудака японский шпион прибыл, чтобы узнать тайну производства норковых шкурок, а также ряд других немаловажных секретов.

12

В деревянном домике конторы было тихо. На газетном листе лежал мертвый зверек. Восьмой по счету. Положив норку на стол, Соня отошла к стене и остановилась там, сердито поджав губы. Румянец от этого стал еще темнее.

— Ну как, Сонечка, — по привычке спросил Семен Семенович, — сколько сердец разбито за вчерашний вечер?

Соня хмыкнула неопределенно, потом застучала каблуками к двери. Семен Семенович молча смотрел на зверька. Осторожно потрогал коричневый бок. Пальцы наткнулись на выступы ребер.

— Старый хвастливый болтун, — сказал Семен Семенович. — Несостоявшийся пушной Наполеон. Спасать зверей — вот что надо.

13

В каждом приморском городе есть древняя окраина, где беспорядочное скопище разнокалиберных домишек, во-первых, свидетельствует о пренебрежении их владельцев к архитектурной планировке, во-вторых, внушает уважение к долговечности дерева как строительного материала. В городах, не затронутых цивилизацией, такая окраина всегда располагается у морского берега. Эта позиция свидетельствует о ее обреченности. Новое строительство наступает на окраины. Прибрежным домишкам отступать некуда.

В маленьком городе на берегу Охотского моря, между крайними домиками и водой, оставалось еще порядочное пространство.

Часть его, огороженная бочками из-под горючего, служила посадочной полосой. В обычное время на полосе и рядом с ней паслись немногочисленные коровы и козы. Сегодня на полосу сел самолет.

Топорков передал Бедолагину очередной кусок нанизанной на бечеву сети и сказал на всякий случай:

— Сел.

— Сел, — согласился Бедолагин.

— А ведь у меня где-то племяш в летунах служит, — сказал Янкин.

— Кокнулся, поди, однако, твой племяш, — съехидничал Бедолагин.

— Полетай ты каждый день на такой фитюльке, небось тоже кокнешься.

— И никаких денег не надо, — миролюбиво заключил Топорков.

— Деньги всегда надо.

— Много у тебя их было?

— Бывало!

— Порастерял, значит, сберкнижки.

— До сберкнижки не доходило. Сам знаешь.

…Из самолета выкинули мешки с почтой. Потом он вырулил к началу полосы, потарахтел немного мотором и легко, почти без разбега оторвался.

— Улетел, — сказал Топорков. — Всего-то из-за одного пассажира приходил.

— У меня племяш самостоятельный, — добавил Янкин. — Не кокнется.

14

Голова В. Н. Беклемишева склонилась над «Экологией паразитирующих пресноводных». Вчера хитрющий, как сто цыганок, «Баядера», или, официально выражаясь, доц. Мироненко, упек его в библиотеку выписывать из толстых томов все, что связано с именем Дж. Б. Гупера и еще пятнадцати таких же умных людей. Пока тетрадка лежала нетронутой. В голове Беклемишева бродили пустячные мысли. Например: хотелось угадать, кто сидит напротив за уляпанным чернилами барьером. Из-за барьера высовывалась лишь зеленая макушка настольной лампы. Зеленые макушки торчали по всему залу, как квадратно-гнездовая посадка фантастических кактусов.

В дальнем конце зала светлело пустотой во всю стену зеркало. Зеленая россыпь кактусов уходила в нем в перспективу, в бесконечность.

Из бесконечности зеркального пространства возникла длинная фигура физика Витьки. Когда-то они вместе учились в десятом классе. Теперь встречались в читалке и еще иногда в праздники. Витька шел, балансируя на цыпочках, до невозможности растянув ехидный тонкогубый рот. Сладка Беклемишев на всякий случай захлопнул локтем пустую тетрадку. Демонстративно уткнулся в книгу.

— В курилке — чревовещатель. Айда, перекурим, — раздался над ухом вкрадчивый шепот.

— Сочиняешь!

— Клянусь галерой науки!

Они вышли на лестницу. Курилка находилась внизу. Так же как и буфет.

Две девчонки в квадратных по моде юбках «висели» на телефонных автоматах. Навстречу, яростно споря вслух с воображаемым оппонентом, пробежал известный кибернетик Хрипков. У него были криво застегнутый пиджак и чудные глаза.

— Где твой чревовещатель? — спросил Беклемишев.

— Ушел, наверное, — равнодушно ответил Витька. — Ты чего такой кислый?

— Опять на выписки посадили. Главбухом имен и цитат.

— Ты честный галерник.

— Чихаю я третью ночь. Знаешь, простуда…

Витькины глаза вдруг стали невидящими. Он посмотрел на Славку, пошевелил губами. Бросил окурок. Убежал.

Беклемишев побрел обратно. Девчонки в квадратных юбках все еще «висели» на телефонах. Наверху, на балконе, толкучка. Там по-тихому курили в кулак.