Искатель. 1966. Выпуск №1

Не успели мы налюбоваться этими светилами, как горизонт вспыхнул в новом месте, и показалась третья, на этот раз меньшая луна… Мы вскочили, переводя глаза с одной на другую. Стало уже настолько светло, что можно было читать книгу. Нашим глазам открылся своеобразный ландшафт.

— Какая красота! — воскликнул профессор. — Трудно представить себе, чтобы нечто… но что же это наконец?!

Я обернулся и увидел одновременно выплывавшие… еще две луны.

— Пять лун! Где это видано! Если бы на Земле знали…

— Стоп! Вот шестая…

Но профессор ошибся — это не была луна, появлявшееся светило походило на широкий язык, который вытягивался под углом вверх. Причем он был не сплошным, а состоял из нескольких слоев.

— Кольца?… Неужели же…

Вскоре показалась выпуклость огромного шара. Он быстро выплывал, его исполинские размеры все увеличивались…

— Сатурн! Совершенно похожий на наш! Но какой гигант!

— Потому что близок. И наш достаточно велик. Земля могла бы катиться по его кольцам, как мяч по шоссе…

Еще несколько минут — и «Сатурн» целиком предстал перед нашими изумленными взорами. Его размеры потрясали; площадь ядра казалась в сотни раз больше нашей Луны, а вместе с кольцами светило занимало громадную часть неба. В довершение ко всему продолжали показываться в разных местах горизонта все новые луны…

— Но сколько их! Когда же будет конец?…

— Пока восемь. Будем считать дальше…

За восьмой выплыла девятая, за нею десятая… Вскоре появилась и одиннадцатая…

Поднимаясь, «Сатурн» и луны приобретали серебристо-блестящий отлив. Стало светло, почти как на Земле в облачный день. Но это был совершенно иной свет… Некоторые луны начали уже опускаться, зато появились еще две новые…

— Это еще не все — завтра, Брайт, вы увидите солнце, по сравнению с которым наше дневное светило покажется жалким пигмеем!

— Почему?

— Солнце-геркулес! — вдохновенно продолжал профессор. — Какой массой оно должно обладать, чтобы удерживать на таком близком от себя расстоянии эту гигантскую планету с ее спутниками!

— Но из чего вы заключаете, что они близки?

— Как «из чего»? — поразился профессор моей недогадливости. — А сила освещения «Сатурна» и лун? А температура сгружающей нас атмосферы?

«Сатурн» между тем приближался к зениту, сверкая, как полированное серебро. Окружавший его световой ореол образовал новое гигантское кольцо с исходившими радиально лучами, наподобие северного сияния. Оно заняло не менее трети неба. Ослепленные, мы могли продолжать свои наблюдения, только надев черные очки.

Луны приближались к горизонту и одна за другой исчезали. Перейдя свой зенит, «Сатурн» начал быстро опускаться. Ореол поблек, сила света уменьшалась, серебристый отлив становился матово-желтым.

— Я жду с нетерпением утра, — сказал профессор. — Ждать осталось недолго. Предлагаю вам, Брайт, поспать.

После непродолжительного спора я подчинился авторитету профессора и устроился на ночлег.

Спать почти не пришлось.

— Брайт, солнце!

В расплавленном металле горизонта красовался огромный багровый шар. Вершины гор горели в огне. Не теряя времени, мы достали приборы и занялись наблюдениями.

Внезапно подзорная труба выпала из рук профессора. Я обернулся. Джемс Брукс застыл с мутно-неподвижными глазами.

— Что с вами, мистер Брукс?

— Смотрите! — отрывисто бросил он, протянув вперед руку.

На горизонте лежало второе солнце, раз в десять больше первого!

Безмолвно наблюдали мы оба светила, пока выплывавшее из-за горизонта третье солнце не вернуло нам дар слова.

— Мистер Брукс! — закричал я. — Что это значит? Куда мы попали?…

Впечатление было потрясающее… Я схватил профессора за руку и тряс ее.

— Вот видите, Брайт! Я правильно предугадал мощный центр тяготения!

Волнение лишило нас работоспособности. К тому же становилось невыносимо жарко — надо было поискать тень. Но предварительно следовало заметить место, где находится по ту сторону пространства резонатор. Мы построили из камней холмик и воткнули в него деревянный стержень с тряпкой.

Расположенные неправильным треугольником, солнца стояли уже сравнительно высоко. Первое, средней величины, было несколько светлее нашего Солнца; второе, самое большое, имело оранжевый цвет; третье, меньшее из всех, испускало ослепительно белые лучи с фиолетовым оттенком.

Мы не снимали более темных очков: море света было невыносимо для глаз. На поверхности почвы уже нельзя было различить никаких неровностей — все слилось в ослепительно сверкавшую белую равнину.

Мы поспешили укрыться в тени ближайших гор.

В тени стало несколько легче, но ненадолго: солнца поднимались все выше. Раскаленные шлемы пришлось давно снять и обвязать головы платками, а также сбросить все доспехи и верхнюю одежду. Кожа на руках была обожжена и мучительно горела. Самочувствие ухудшалось. А голод и жажда заставили нас легкомысленно покончить с провиантом и остатками воды.