Искатель. 1967. Выпуск №2

— Кстати, вы не слышали, что у нас на Саянах найдено громадное кладбище динозавров? В этом году там будет работать разведочная группа.

— В Парыке? — спросил Поляков.

— Там-там.

— Наш корреспондент прислал оттуда фотографии, — сказал Ник-Ник. — Мы потому к вам и пришли.

— Ах да, — сказал доцент. — Я совсем и забыл. Ну и что он сфотографировал?

— Василий Семеныч, покажи товарищу Ганковскому, — сказал Поляков торжественно.

Я протянул доценту конверт.

Доцент вытянул пачку блестящих отпечатков из конверта, надел пенсне и принялся разглядывать верхний снимок. Не говоря ни слова, отложил его, поглядел следующий. Мы с Ник-Ником замерли, не смея дышать.

— Диплодокус, — сказал, наконец, тихо, задумчиво и как-то робко доцент, и пальцы его нежно коснулись поверхности снимка. — Длина до двадцати пяти — двадцати семи метров. Верхний мел.

Отложив последнюю фотографию, Ганкозский взглянул на нас сквозь пенсне и спросил:

— Необходимо мое просвещенное мнение?

— Да-да, — сказал Поляков, — вы понимаете…

— Очень хорошо, я бы сказал, крайне хорошо и убедительно выполнено. Это метод блуждающей маски?

— Это настоящие фотографии, — сказал я. — Сняты на Саянах нашим фотокорреспондентом Грисманом.

— Так наша группа еще не приехала туда.

— Он там один. И снял.

— Как так снял? — Доцент начал что-то понимать. — Подделка? — спросил он.

— Не думаю, — вздохнул Поляков.

— У Грисмана начисто отсутствует чувство юмора, — сказал я. — От него даже жена ушла.

Мой аргумент произвел на доцента впечатление.

— Жена, говорите, — сказал он. — А фотографии очень убедительны. Я на своем веку видел миллионы отпечатков, и весь мой опыт говорит, что это не подделка, не мистификация.

Доцент отложил фотографии и встал.

— У меня и пленки с собой, — сказал Поляков и тоже грузно поднялся из кресла.

— Какие приняты меры? — спросил Ганковский.

— Мы приехали к вам, — сказал Поляков.

— И все?

— Как только вы выскажетесь, мы примем меры, — сказал Ник-Ник.

— Можете воспользоваться моим телефоном, — сказал доцент.

…И Поляков воспользовался. Он не слезал с телефона в течение часа. Он связался с Парыком, он добился того, чтобы Грисмана, мирно отдыхающего в гостинице, вытащили из постели и привели к телефону, он истратил кучу денег на этот телефонный звонок. И своего добился.

Доцент нервно ходил по кабинету и время от времени снова принимался рассматривать фотографии.

— Невероятно, — бормотал он, доставая с полок толстые фолианты с изображениями чудовищных скелетов и сверяя относительные размеры шей и ног чудовищ.

— Есть Грисман, — сказал тут Поляков. — Это ты, Миша? — кричал он в трубку. — Поляков говорит. Ты мне скажи — снимки твои не лила? Нет, говоришь? Сам видел? Сам? Повтори! Так. Ты знаешь, что ты диплодокуса нашел? Живого. Далеко они отсюда? То-то я и говорю: диплодокуса, ди-пло-дока. Раньше не слыхал? Учиться надо! Так ты повтори: видел своими глазами?

Поляков повернулся к нам и сказал:

— Видел. Не врет.

Он повернулся к трубке и сказал:

— Что? Нет, это не тебе, я тут товарищам из университета говорил. Так вот, далеко они от города живут? Ага. Километров сто, говоришь? А дорога туда есть? Сколько без дороги? Пятнадцать? Теперь слушай. Сейчас этим делом займутся ученые. Так что тебе там на месте помогут. С транспортом, с загонщиками… Понял?

— Пусть ничего не предпринимает. Завтра туда вылетим я и другие ученые, — вмешался Ганковский.

— Все ясно. Так ничего особенного не предпринимай. Без авантюр. Увидишь, наблюдай. Сам, говоришь? Ни в коем случае. А так как знаешь. Чтоб камеры из рук не выпускать. Каждый кадр на вес золота. Все. Жди дальнейших указаний.

Поляков передал трубку взволнованному доценту, а сам, переводя дух, уселся рядом со мной и прошептал:

— Ты видел, как я ему не то чтобы запретил организовать охоту, а так для порядка. Если наш человек первого диплодокуса поймает… Если Грисман сам обеспечит — готова сенсация в лучшем смысле этого слова. А с доцентом туда ты сам полетишь.

— Они отправят Грисмана к болотам сегодня же. У них вертолет есть, — сказал доцент, повесив трубку. — Невероятно. Ведь всего сто километров от районного центра, и охотники там бывали. И геологи. И хоть бы кто сообщил.

— Так как же все динозавры вымерли, а эти диплодокусы остались? — спросил не без коварства Поляков.

— Не знаю, не беру на себя смелости ответить, — сказал доцент, снова снимая телефонную трубку. Он принялся звонить на кафедру.

— Может, они закапываются на зиму? Ведь морозы там.

— Чепуха, — ответил доцент, не переставая разговаривать с каким-то Алаевым.

На следующий день мы не улетели на Саяны. Была нелетная погода. Как нарочно. До этого две недели была летная. А как срочно лететь, так нелетная. Мы полдня провели на аэродроме, надеясь на метеорологов, но те ничего сделать с погодой не смогли.

Время от времени репродуктор в зале ожидания неожиданно прокашливался и звал пассажиров лететь в Тюмень, Красноярск или Читу. В Парык он никого не звал. Журналисты и кандидаты наук быстро привыкли друг к другу и к залу ожидания, отгородили креслами самый уютный угол и время от времени уходили небольшими группами в буфет.