Искатель. 1967. Выпуск №1

— А вам подстричься не надо? Если желаете под полубокс, то советуем зайти к Евсеечеву. Под Тарзана — к Филиппову. Под Шерара Филипа — к Виноградову. Но запомните, лучший парикмахер на всем Северном полюсе — это гидролог Борис Тарасов. Наш культорг. Правда, в праздничные дни к нему без особой протекции не попадешь…

Зазвонил телефон.

— Алло! — поднял трубку доктор. — Да, Сергей Тарасович… Ясно…

Положил трубку.

— Товарищи местные таланты, свободные от вахты, к нам летят самолеты Ступишина и Михаленко. Объявляется малый аврал…

Женщина с «прялкой»

Во время одного из моих частых перелетов в Арктике рядом со мной оказалась пожилая женщина с какой-то машиной, похожей на старинную прялку. Я бы сразу же забыл об этой «прялке», если бы сердце вдруг не екнуло, а рука не потянулась к больному зубу.

И тут меня осенило: это же бормашина…

— С бормашиной на полюс?!

— Конечно, на полюс, — спокойно улыбнулась моя попутчица.

Улыбка сделала ее удивительно молодой и… словоохотливой.

— Я лечу на СП-7. Знаете, я так счастлива, что там у кого-то разболелись зубы. Ведь я третья или четвертая женщина в мире, которая побывает на полюсе!

Женщина на полюсе действительно почти нереальное чудо. Когда однажды зимовщикам одной из дрейфующих станций сообщили по радио, что над ними пролетит самолет с женщиной на борту, все высыпали из своих домиков, чтобы хотя бы посмотреть на самолет, в котором была женщина.

Представляю, как встретили на СП-7 мою попутчицу!

А вот у нас, на СП-6, куда она заглянула на обратном пути (так сказать, «по дороге»), вышел казус. То есть встретили ее достойно. И наверное, не хуже, чем у соседей. Но на нашей льдине среди зимовщиков не нашлось ни одного достойного ее внимания… пациента.

Бедный доктор Странин бегал в растерянности от домика к домику, уговаривал:

— Товарищи! Неудобно…

В ответ все скалили свои белые, как айсберги, и несокрушимые, как паковые льды, зубы. И мне казалось, что вот-вот добрейший Странин с отчаяния или даст кому-нибудь по этим зубам или, что еще вероятней, сам себе свернет челюсть.

Катастрофа, казалось, неминуема. Но в последний момент выручил… я.

Зуб у меня разболелся перед самым вылетом из Москвы. Не отменять же такую поездку из-за какого-то зуба. Но надо отдать ему должное, он мстил мне, как мог. Ну, а как может мстить больной зуб, я думаю, много рассказывать не нужно…

И вот, глядя на совершенно поникшего Странина, я сел в кресло и торжественно раскрыл рот.

Боже! Что было со Страниным! Мне казалось, что он от радости, столь нежданной, вот-вот расплачется. И он бы, может, не удержался от слез, если б из газет не знал, что полярники исключительно мужественные люди. Никогда еще, наверное, ни один человек так не радовался, что у другого во рту больной зуб.

Но я понимал Странина.

Через пять минут была готова временная пломба. Вы, конечно, догадываетесь, что она стала мне дороже постоянной.

Я не женщина и не могу похвастать, что третий или четвертый побывал на СП-6. Но кто из смертных может похвастать пломбой, поставленной стоматологом на дрейфующей льдине?!

И пока мне вообще не удалили больной зуб, я не менял этой временной пломбы.

Но не потому ли я лишился этого зуба?

173 года в комсомоле…

В кают-компании торжество. Сегодня 40-летие ВЛКСМ. По такому случаю — дополнительный свет и пять бутылок мадеры — в честь пяти комсомольцев-зимовщиков. А пельмени пока не готовы. Но это даже хорошо, торжественная часть еще не началась.

Открывает вечер Филиппов.

Брязгин, который обещал для нас делать фотоснимки, вскакивает как по команде:

— Щелкнуть?

Я кивнул.

Брязгин тут же начинает щелкать Филиппова — и с отдаления и вблизи. О, в этом застенчивом метеорологе (и будущем начальнике станции СП-11) живет заправский фоторепортер!

— Щелкнуть? — шепотом спросил Брязгин и показал на притихшую в ожидании аудиторию.

Снова киваю.

Вспышка магния.

— Я вчера подсчитал, — говорит Филиппов, — что все мы пробыли в комсомоле… сто семьдесят три года. Все сотрудники станции и наши гости — корреспонденты были комсомольцами…

Кончилась торжественная часть.

— Сейчас будут пельмени! — радостно сообщает Сергей Тарасович.

Открыли бутылки, наполнили кружки.

— За большой комсомол и за малый! За его самую молодую ячейку на льдине!

А потом заиграло трио: две гитары и ударные. На ударных играл я. Вместо барабана доктор Странин принес мне металлический ящичек для медицинских инструментов. А палочки мне заменили две ложки. Мы играли с упоением и вместе со всеми пели:

Комсомольцы, ваша слава
Не померкнет, не помрет…

И не было среди нас ни одного бывшего. В этот вечер мы все были комсомольцами, несмотря на то, что мадеру выдали только в честь пятерых из нас…