Искатель. 1968. Выпуск №5

Она порылась в складках свитки, извлекла откуда-то массивное обручальное кольцо.

— Его мне надел жених. Он полковник, сейчас в Польше. Очевидно, в ближайшее время мы услышим его имя — назревают новые события. Ему я обещала хранить верность. Но… — Леся лукаво улыбнулась глазами, — нынешняя жизнь странная и изменчивая. Все может быть…

Раззадоренный атаман не удержался от бахвальства:

— Мы возьмем этот город, Леся. Мы выпотрошим их, как карасей. И тогда я пошлю за вами нарочного с вестью- город ваш, Леся…

— Зачем нарочного, я буду с вами, рядом…

— Вы останетесь здесь. Нет смысла подвергать вас опасности. Управимся сами. Вы будете находиться на хуторе, ожидать нас. Как только закончим — сразу уйдем в степи, отсидимся. Вдруг большевики подтянут крупные силы…

— Но я не смогу спокойно сидеть на хуторе и ждать…

— Леся, спорить бесполезно. Вы для меня дороже города. Было бы глупо рисковать вашей жизнью.

Он не стал ей объяснять, что им движут не одни нежные чувства. Вчера вечером сбежавший из ЧК Гундосый отвёл его в сторону и горячо зашептал:

— Не подобаеться мени ця дивка, чуешь, отамане? Хочбый мене, а чую я, щось воно не тэ. Ти и залыш тут, так воно вирнише буде. Колы що — удавлю…

Свининников тогда еще вызверился на него, чуть не ударил: какие могут быть подозрения и у кого? Успокоившись и трезво поразмыслив, все-таки решил последовать совету адъютанта. Лучше бы иметь ее при себе, ну да вдвое прошито — крепче держит.

Леся понимала, что, если начнет настаивать, это может вызвать подозрения у осторожного Свининникова: он хотел иметь заложницу на случай неудачи. Оставалось надеяться, что выручат свои.

Они шли по принарядившейся в сиреневый вечерний убор степи. Свининников говорил о любви, обвенчанной с тяжелыми испытаниями. И в этом недоучившийся студент не мог удержаться от слащавой патетики. Леся думала: «Виктор был позавчера. До города ему — три дня. Должен успеть. Не имеет права не успеть».

— Послезавтра ваш день, Михаил, — говорила Леся Свининникову. Они шли по степи, сиреневой от заходящего солнца. Воздух казался настоянным на запахе спелых хлебов, был густым и прозрачным.

Свининников тяжело ступал коваными сапогами, вдавливая в пыль полевые цветы. Он был чисто выбрит, подтянут.

— Вот скоро и расстанемся, Леся, — сказал он. — Когда-то теперь свидимся? Очень вы мне пришлись по сердцу…

Степи подступили вплотную к городу. Прямо у околиц окраинных домов начинались разливы ржи. Рожь стояла высокая, в рост человека, тяжелый колос гнулся к земле. Синими искорками вкрапливались в желтизну колокольчики. Скоро уборка, придут мужики с косами, ляжет рожь под косой на горячую, насквозь прогретую солнцем землю. А пока стоит не шелохнется под едва приметным степным ветерком.

В нескольких километрах от города дорога ныряет в глубокий овраг. Овраг ни обойти, ни объехать: крутые склоны, непролазный кустарник. С противоположной городу стороны ползет по пологому склону, а потом круто поднимается вверх.

Здесь идеальное место для засады. Это знал Петренко, но это же знал и Свининников. Бандиты одолевали овраг небольшими группами под прикрытием пулеметных тачанок. Но не прогремел ни один выстрел, не шевельнулся ни один куст. Банда, наконец, выкатилась из оврага и поползла по дороге струящейся лентой: всадники, повозки, пешие. Миновав опасное место, бандиты и их вожаки на какое-то время забыли об осторожности. Строгий порядок был нарушен, смешались в обычную толпу пулеметные тачанки. После крутого подъема не так просто было развернуть тачанки к бою.

Здесь, в ровной как стол степи, отряд особого назначения, коммунисты и комсомольцы встретили бандитов. Они лежали в хлебах много часов подряд, ожидая непрошеных гостей. Вереница тачанок и конников втянулась в засаду, как змея в бутылку. И тогда ударили взахлеб пулеметы. Они в считанные мгновения размочалили голову и хвост колонны, вышибли бреши в ее боках. Звонко хлопали винтовочные залпы. Бывшему унтер-офицеру Супруну, ныне красному инструктору, удалось все-таки кое-чему научить чоновцев. Захваченный горячкой боя, он лихо командовал: «Прицел — постоянный… залпом…»

Потом чоновцы, городские рабочие, горстка красноармейцев, коммунисты поднялись в атаку. Это была страшная атака: штыки довершили то, что не успели пулеметы.

Виктор Сторожук и ребята из мастерских искали Ларису Они осмотрели каждого убитого и раненого, обошли пленных. Один из бандитов сумрачно процедил:

— Панночка з Кыева на хутори зосталысь…

Прибежал Петренко.

— Свининникова не видели?

— Нет…

— Ушел, гад! Виктор, на коней и — за ним!

Наспех собранная группа — Петренко, Сторожук, чекисты и чоновцы — унеслась в степь. Гулко стонала земля под неистовым карьером. Группа неслась туда, где пламенело солнце.

Не успели.

Неподалеку от хутора Стригуна, на перекрестке степных дорог Петренко и Сторожук наткнулись на изуродованное бандитскими саблями тело девушки.

…Петренко сказал:

— Похороним в городе, как бойца революции. Здесь поставим камень с надписью. Чтобы годы прошли, а новые люди шапки снимали перед ее светлой памятью!