Искатель. 1968. Выпуск №5

И придумал. Раскачался вперед — назад, рванул. Вырвался, рубашку разорвал, вода попала внутрь, но глубина была небольшая — метров двенадцать, и в шлем не попала.

Я это на всю жизнь запомнил: «Подумай». Ведь растеряться на грунте — самое последнее дело.

ЕЩЕ ОДНА ЖИЗНЬ

Николай Бельчук родился в сорок втором в Белоруссии. Его родная деревня Страдичи находится в двенадцати километрах от легендарного Бреста. Менее чем за год до рождения Николая Бельчука эта земля стала свидетелем подвига. И первый урок героизма спустя много лет он получил у израненных стен Брестской крепости, куда привез их школьный учитель истории. Не знаю, о чем он думал на этом уроке, вглядываясь в мертвые глаза бойниц, израненные стены. Наверное, о людях, которые сложили здесь головы, чтобы он, Коля Бельчук, жил, чтобы он был счастлив, мечтал, выбрал себе любимую профессию и помнил, что счастье это нужно защищать.

После восьмилетки он поступил в строительное училище здесь же, в Бресте. А там при городском клубе ДОСААФ открылись курсы легких водолазов. На реке Муховец, притоке Буга, должно было совершиться его первое подводное крещение. Изучали снаряжение, отрабатывали спуски на суше, в учебном классе. Под воду спуститься, к сожалению, так и не пришлось — учеба закончилась, Бельчук получил диплом строителя и уехал работать в Мозырь.

Итак, первое знакомство с водолазным делом остановилось на теории. Но мечта осталась надолго. Николаю и сейчас еще трудно объяснить, почему его так увлекли тайны морских глубин. Можно понять мальчишек, родившихся в Керчи или Севастополе, в Риге или Владивостоке. А Бельчук и море-то впервые увидел, когда ехал к месту службы. И когда помкомвзвода перечислял морские специальности, Николай остановился на давно уже выбранной — водолаза.

Первый спуск запомнился на всю жизнь. Глубина всего шесть метров. Задраен иллюминатор. Трап ведет до самого грунта. Да и все это происходит в обычном бассейне, где дно выложено кафелем и периодически меняют воду. Но вот трап кончился.

Нужно отпустить руки и сделать несколько шагов. Но почему-то не хочется оторваться от этой надежной металлической лестницы. И когда все-таки первый шаг сделан и вода играет тобой, как рыба легким поплавком, раскачивая, разворачивая во все стороны, человек понимает: шаги для новичка-водолаза так же сложны, как первые шаги ребенка по земле.

Потом были задачи посложнее. На специальном полигоне на глубине 15 метров лежала подводная лодка. Водолаз должен с закрытыми глазами разбираться в аварийно-спасательных устройствах подлодки. Так их тренируют. С завязанными глазами, на ощупь он должен определить назначение каждого вентиля. Всю лодку прощупать руками. Только тогда в настоящей боевой обстановке водолаз сумеет быстро подвести системы жизнеобеспечения лодки и спасательный колокол. Ведь от водолаза в случае настоящей аварии зависит часто жизнь тех, кто находится в лодке.

Орест Мальцев Обыкновенный парень Ариф Джавадов

Очерк

Я уже давно на берегу.

Но все помнится ревущая Балтика, два зеленых огонька на мачте, яркие вспышки ракет, светящееся тело колокола, всплывающего из темной пучины, голоса людей, скрип электролебедок и традиционное похлопывание по шлему: «Счастливо тебе там, на дне, товарищ:»

Родом он из Ленкорани. Ленкорань это там, на юго-востоке Азербайджана, где рис, чай и тунга, там, где, казалось бы, люди ласковой природой субтропиков изнежены, а вот поди же…

Каспий в объятиях зимы. Не лед, не снег, а ветер. Неописуемой ярости северный ветер — хазри. Массы холодного воздуха внезапно вторгаются на Апшерон и несут, несут обложные осадки.

Бакинские норды. Тогда отчаянно бушует древний Хазар, проявляет свой нрав.

В такую погоду Арифу часто вспоминается его отец Турбан Джавадов, погибший на фронте в Великую Отечественную войну.

Ветер, и льды, и волны, и снег гремят, и секут, и валят с ног, словно при яростном огневом налете. И тогда весь нефтепромысел похож на передовую. Вот, пригнувшись, пробегает по эстакаде за очередной пробой девушка-лаборантка. Борясь с ветром, устанавливают бурильщики, как орудие на боевую позицию, металлические блоки вышки. Все предельно собраны, все начеку — в этих условиях малейшая оплошность может обернуться бедой.

Вот так и сегодня. Ветер быстро набрал силу, потушил в море только что смеявшиеся солнечные блики, нагнал заряды взвихренного мокрого снега. И разразился очередной одиннадцатибалльный шторм со скоростью ветра около тридцати метров в секунду.

Волны вздыбились, вспенились. Бал за валом. Брызги вперемежку со снежными хлопьями.

В бурю и на суше невесело: человека чуть не с ног валит; эльдарские сосны гнутся, как тростинки, да так со временем и остаются расти наклонно, с кронами, будто распущенными по ветру флагами.

А каково-то в море, на Камушках?