Искатель. 1969. Выпуск №5

— Разве тут больше никого нет? У вас есть муж?

— Уехал несколько дней назад, он работает у шерифа этого округа.

— А скоро вернется?

— Не знаю.

— И друзей нет поблизости, чтобы помочь вам?

— Только в городе, — сказала она.

Он кивнул и сказал ей:

— Вы не должны больше говорить. Отдыхайте, я останусь до тех пор, пока вы совсем не придете в себя.

Укутав ее и ребенка и снова усевшись на свое место у окна, он почувствовал на себе ее взгляд.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Начоби, — сказал он, назвав первое пришедшее в голову имя.

Она слабо улыбнулась и сказала:

— Что ж, я тебе очень благодарна.

Когда она снова уснула, он встал и вышел из дома. Странно, что с его губ вдруг сорвалось имя одного из мертвых сородичей. Того, который погиб в битве, а не умер, как остальные, в резервации. Но потом он сообразил, что не так уж это и странно. Когда он был мальчиком, отец называл ему все великие имена, и он до сих пор помнил многие: Начоби, Пионсомен, Длинное Лицо, Динисеан или Смеющийся Кот, в честь которого отец хотел назвать его. А его мать остановилась на Черном Коте, употребляемом как фамилия у белых, а имя ему дала Уиллис.

Интересно, разыскивает ли его муж этой женщины? Быть может, и нет, поскольку резервация находилась в Оклахоме; но он знал, что не может больше задерживаться. Помощник шерифа скоро вернется домой, и ему не понравится, что Уиллис здесь, несмотря на то, что он сделал для женщины и ребенка. Он сказал себе, что уйдет в тот же день, как женщина окрепнет и сможет кормить ребенка. А пока он должен узнать у нее, где находится ее муж.

Он стал у окна спальни и пристально посмотрел на женщину через стекло. Уиллису вспомнилась мать и ее слова: «Ты должен понимать, что теперь нам приходится жить гораздо скуднее. Наши предки жили бы сейчас точно так же, как живем мы». А он этому отказывался верить. Он убеждал, что предки никогда бы не приняли такой жизни в сетях, они бы прорвались через них.

Ему все время казалось, будто он был проклят в час своего рождения. Будучи маленьким мальчиком, он часто видел великих вождей и слышал о победах над белыми. Его отец и его дядя рассказывали ему о былой славе, он словно был свидетелем той эпохи и только много позже понял, что то время ушло безвозвратно.

Иногда он просто-напросто сидел и смотрел на далекий круг горизонта. Вот когда его гнев доходил до белого каления: их предки странствовали по континенту от побережья до побережья, а они тут, как рыбы в озере, ограничены участком в триста квадратных миль.

Он разыскал пузырек и налил в него теплого молока для ребенка. Мать проснулась и покормила девочку, а он смотрел на них. Мать теперь казалась крепче; жар у нее прошел, и кашляла она не так часто. Пока ребенок медленно пил, она смотрела на Уиллиса.

— Тебе нужно идти дальше?

— Да, нужно. Я хотел убедиться, что вам стало лучше. Горло очень болит?

— Немножко, но мне гораздо легче благодаря тебе.

Мать посмотрела на девочку.

— Она тоже выглядит неплохо, — сказал он.

— Да. Я не знаю, что бы мы без тебя делали.

Он спросил, как все это случилось, и она сказала, что их с девочкой почти одновременно и неожиданно бросило в жар, и у нее и у дочки заболело горло, потом начались кашель и головные боли, да такие сильные, что пришлось лечь в постель. Он сказал, что в детстве он болел дифтеритом и потому запомнил некоторые симптомы болезни и методы лечения.

Она улыбнулась ему и сказала:

— Это было божественное провидение, что ты случайно оказался здесь.

Он поинтересовался, часто ли ее муж отлучается так надолго, и она ответила, что всегда, когда этого требует работа, поскольку муж знает, что она может сама позаботиться о себе и о ребенке.

— До этого случая, — улыбнулась она.

Он спросил, сможет ли она проглотить немного супу, и она сказала, что попробует. Он принес ей супу и сел у окна, пока она пила. Это была красивая молодая женщина с круглым лицом и длинными светлыми волосами. В перерыве между маленькими глотками она спросила его, откуда и куда он идет. Он соврал, что направляется работать на какое-то мексиканское месторождение золота. Она сказала, что неплохо бы ему остаться до возвращения ее мужа, который, видимо, уже находится на пути домой и сможет отблагодарить его. Но что, если он не останется, она тоже поймет.

В другое время и в другом месте он был бы не против того, чтобы задержаться в комнате один на один с белой женщиной. Он слышал о многих индейцах, которых в таких случаях обвиняли во всем — от попытки изнасилования до терроризирования беспомощной женщины. Но здесь между ними было только дружелюбие. Какое-то чувство родства, которого он раньше не испытывал ни к одному белому. Это заставило его вспомнить о словах, которые он прочел в гостиной.

Он видел, что женщина все еще слаба; он убрал бутылочку и миску и сказал, что побудет еще немножко, пусть она получше отдохнет. Она устало улыбнулась и сказала, что это очень мило с его стороны и что она не знает, как отблагодарить его. Он снова занял свой пост у окна и принялся внимательно разглядывать прерию.