Искатель. 1970. Выпуск №3

И все же партизаны сообщили рыбакам, оставшимся в селе, в каких разведывательных сведениях нуждается отряд. Когда эти сведения были собраны, встал вопрос — как передать их в отряд.

Рыбаки решили поручить это дело Ивану Герасимовичу Евтушенко, хорошо знавшему плавни.

В том, что он пройдет мимо полицейских застав и караулов гитлеровцев, сомнений не было. Вызывало опасение другое — полицию может насторожить исчезновение из села одного из жителей. Но выход был найден.

Однажды в сельскую управу пришел рыбак Демьян Кириченко.

Он стоял у крыльца, пока его не окликнул полицай:

— Что здесь околачиваешься, старая ворона?

Демьян почтительно снял шапку и сказал, что ему нужно к старосте.

— Пошел вон! — толкнул его со ступеней полицай, но Демьян, отойдя от крыльца, вернулся вновь и продолжал ждать. Промаявшись под дождем часа два, Кириченко все же дождался старосту и попросил прислать к больному Ивану Герасимовичу Евтушенко врача.

— Болен? — переспросил староста. — Какая болячка к нему прицепилась?

— Наверное, тиф. В жару весь.

— Ничего, не подохнет, — бросил староста и, поднявшись на крыльцо, захлопнул за собой дверь.

Постояв еще недолго под дождем, Кириченко ушел. А через час по указанию гитлеровского коменданта, которому староста сообщил о случае тифа, двое солдат приколотили к столбу возле дома Евтушенко табличку с надписью: «Осторожно, тиф!»

В тот же вечер Иван Герасимович ушел в плавни. В его хате на печи, укутанная в тряпье, лежала жена. Если глянуть в окно, за мутным стеклом трудно разобрать, кто там — старик Евтушенко или его старуха. А в дом — Иван Герасимович знал твердо — ни гитлеровцы, ни полицаи не сунутся.

Так Евтушенко удалось исчезнуть из села незамеченным.

Теперь партизанам стали известны проходы в минных полях на берегу Мертвого Донца, расположение постов у станции.

…С вечера начался дождь — осенний, долгий, холодный. Серая пелена накрыла море, задернула плавни. Дождь усиливался. Партизаны знали: в такую погоду гитлеровские часовые липнут поближе к теплу, к хатам. Редко-редко пройдет по железнодорожным путям патруль, и вновь солдаты спрячутся под какую-нибудь крышу. Но в отряде были приняты все меры к тому, чтобы на подходах к селу никакая случайность не сорвала операцию.

Военные катера майора Куникова подошли к плавням в полночь. Ветер раскачивал камыши, и в их шелесте звуки глохли, как в вате. С замаскированной в густых зарослях лодки на передовой катер пересел Иван Герасимович Евтушенко и, руководствуясь только ему приметными ориентирами, повел военные катера и партизан к Мертвому Донцу. Из лимана вошли в устье перекатистой речки Терновой, Иван Герасимович, стоя на носу головного катера с шестом, мерил дно. Бросал в темноту рулевому:

— Держи правее… Теперь чуть влево… Так. Еще влево!!!

Вышли к Мертвому Донцу. Пересели на приготовленные заранее лодки и медленно двинулись к берегу.

На берегу не было видно ни единого огонька.

Ветер, здесь был тише, чем на лимане. Вода, казалось, застыла. Чуть слышно шуршал дождь. Лодки уткнулись в мель. Один за другим моряки и партизаны сошли в воду и зарослями камыша побрели вдоль берега. В этом месте от Мертвого Донца до самого Синявского тянулось минное поле, его надо было пройти, чтобы ударить по станции с той стороны, откуда враг меньше всего ждал нападения.

Первыми пошли трое разведчиков. Слышно было, как зачавкали по размокшей земле сапоги. След в след за ними должен был двинуться весь отряд.

Партизаны ждали. В эти напряженные минуты каждый понимал, что трое там, впереди, совершают подвиг. Ошибись хоть один из них на метр, сделай неверный шаг — и раздастся взрыв.

Медленно текли минуты. Наконец из темноты раздался негромкий свист.

Трое прошли через минное поле.

— Вперед! — скомандовал Рыбальченко.

Когда миновали поле, отряд залег. По цепи пролетело: «Александра Рымаря и Ивана Ющенко к командиру».

Рыбальченко дал команду:

— Снимите часового у полотна. Бесшумно.

Александр Рымарь и Иван Ющенко поползли к линии железной дороги.

Александр, вжимаясь в липкую грязь, замер у полотна. Мгновение они выжидали. Прямо перед ними проходила траншея.

Александр шепнул:

— Будь здесь. В случае чего — прикроешь.

Иван согласно тронул за плечо. Рымарь бесшумно скользнул вниз по глинистому откосу. Траншея сразу же круто повернула влево. Александр шагнул за уступ и лицом к лицу столкнулся с часовым.

В голове мелькнуло: приказ — снять бесшумно.

Александр выбросил руку вперед и схватил гитлеровца за горло. Два тела, сцепившись, покатились по траншее. Рымарь успел выхватить из-за голенища рыбацкий нож. Бой разгорелся, словно подожженный в степи стог сена. Как вспыхнувшие первые соломинки, темноту ночи прошили автоматные очереди, метнулись языки пламени, и вот уже мощный огонь выбросился над крышей станционного здания. Пламя загудело, свиваясь в огненный штопор.

Захлебывались автоматы. Ахнули разрывы гранат. В ночи запылали цистерны с горючим, где-то на железнодорожных путях начали рваться вагоны с боеприпасами.

Удар партизан был так стремителен, что гитлеровцы и полицаи растерялись.