Искатель. 1972. Выпуск №2

В установленное время на связь неожиданно вышел радист краевого управления. Прежде чем передать новости, Кузьма, стараясь не смотреть в сторону Протопопова, потребовал срочной присылки вертолета за раненым. Самсон Иванович вскочил и стал над рацией: участковому стоило большого труда сдержаться и не разбить ее вдребезги. Но в следующую минуту Самсон Иванович почувствовал сильную слабость от потери крови, подскочившей температуры и отошел в сторону. Кузьма передал все о результатах поездки, о корне, в существовании которого уже не приходилось сомневаться, о вещественных доказательствах, требовавших немедленной экспертизы.

Участковый хмурился, но молчал.

Кузьма, пока еще было светло, отправился собирать валежник на костер.

Вернувшись с вязанкой хвороста, он увидел, что участковый сидит, прислонившись к стволу кедра и запахнувшись в плащ. Его, видимо, сильно знобило. Однако при Свечине он старался казаться бодрым, засуетился, разжигая костер.

Потом Свечин пошел за водой к ручью, который звенел где-то внизу.

Вернулся задумчивый.

— Мы так и не проследили до конца, куда ходил Телегин.

Самсон Иванович поежился под плащом:

— Зато другое установили наверняка… Что чайник в руках держишь? Так он до утра не вскипит. А поставишь — вон туда пройди шагов двадцать. И глянь к вершине сопки.

Кузьма отошел в сторону и замер от неожиданности.

Во тьме, выше по склону и будто вдали, обозначился четкий квадрат глубокого фосфорического свечения. Он горел сначала манящим слабо-зеленым огнем, потом желтым, почти солнечного оттенка, а затем засквозил голубым сиянием. В темноте казалось, что свет исходит из глубины.

Непреодолимая оторопь на некоторое время одолела Свечина. Холодок в груди мешал дышать. Рядом зашуршала палая листва под чьими-то легкими лапами. Кузьма вздрогнул. И, наконец, заставил себя пошутить:

— Что это?… Лаз в преисподнюю? Маловат…

Пересилив оторопь, он двинулся к ночному чуду, которое будто вело в недра. И едва не натолкнулся на него в глубоком обманчивом мраке. С инстинктивной осторожностью Кузьма протянул руку к мириадам сросшихся «светлячков». Пальцы нащупали сухую и холодную коросту, плотно облепившую пень. Свечин отломил кусочек и зажал в ладони.

У костра молодой инспектор разглядел крошечные, невзрачные, сероватые грибки с бурой окантовкой. Они, словно две капли воды, походили на тот, из лубодерины с крошечным корнем, найденным в котомке Дзюбы.

— Эти грибки-корнолюсы — редкость в тайге, — заметил Самсон Иванович. — Я знаю наперечет такие места. Другого поблизости нет.

Значит, у нас есть неоспоримое доказательство, что Дзюба был здесь, — сказал Свечин. — Иначе откуда в котомке у него взялся мох с таким грибком?

* * *

Вертолет должен был вылететь с первым светом и к полудню приземлиться на вершине Лысой сопки.

Узнав об этом, Самсон Иванович еще вечером забеспокоился, что им не удастся закончить дела: осмотреть местность вокруг находки Дзюбы, узнать, куда ведут следы Телегина. Но ночью он начал бредить, а утром не смог подняться, метался в забытьи. Рука у локтя сильно распухла. Одутловатость поднялась к плечу, пальцы стали холодными, ногти посинели.

Кузьму он перестал узнавать и поминутно просил пить. Вода кончилась давно, еще перед рассветом. Ночью, пока Свечин ходил к далекому ручью, Протопопов в ознобе подкатился к костру, и на нем затлел ватник. Подоспевший Кузьма едва успел уберечь Самсона Ивановича от сильных ожогов. Теперь он боялся оставить Протопопова одного, томился, слушая его сбивчивый бред:

— …Пить, Тоня. Капельку!

Достать воды было не самым трудным. Предстояло втащить Протопопова на вершину, где только и мог совершить посадку вертолет. Но предварительно пришлось привязать бредящего участкового к кедру и пройти на вершину одному — отыскать удобный путь. Двести пятьдесят метров подъема — не так уж много, однако напрямик идти было невозможно. То здесь, то там вздымались неприступные отвесные скалы.

Разведав более или менее доступный подход, Кузьма соорудил волокушу из жердей, старательно привязал к ней Самсона Ивановича. Подъем занял добрых три часа. Несколько раз Кузьма валился с ног от усталости. Камни и щебень плыли под ногами вниз, и каждый метр высоты он брал по нескольку раз. Руки и колени его были сбиты и расцарапаны, а форма превратилась в лохмотья, словно ею хлестали по бороне.

Взойдя на вершину и не давая себе отдыха, Свечин набрал дров на сигнальный костер.