Искатель. 1972. Выпуск №6

На море было пустынно. Лишь чайки косо взмывали и падали перед окулярами бинокля или стереотрубы да иногда взблескивала льдина вдали.

Опасность, однако, могла мгновенно появиться в поле зрения. Вывернуться со все нарастающим гулом из-за горизонта, сверкнув на солнце металлом! Или высунуть из-за буруна одноглазую голову на узкой длинной шее, как у морской змеи!

Вахту нес Калиновский.

Задребезжал телефон на столе мичмана Конопицина. И он услышал взволнованный голос вахтенного, такой громкий, что Гальченко с Тюриным, сидя в кубрике, слышали через перегородку все от слова до слова.

— Что ты увидел, повтори! Весло? Так! Еще что! Обломок шлюпки? Сейчас иду!

Через несколько минут, спустившись с отлогого берега, население Потаенной, за исключением несших вахту Калиновского и Тимохина, уже стояло у самого уровня воды.

Волна, будто забавляясь, то подносила к берегу, то оттаскивала обратно в море весло и кусок бортовой шлюпочной обшивки с полустершимися буквами. Еще один всплеск, и оба предмета лежали на мокром песке почти у ног связистов.

Где-то в Карском море затонуло судно. Название его на обшивке шлюпки, к сожалению, не сохранилось. Но Гальченко почему-то сразу же уверился в том, что эти весло и кусок бортовой обшивки — последняя весточка с «Сибирякова».

От волнения его начало трясти. Мысленно он увидел добрые и мужественные лица своих друзей на «Сибирякове», услышал зычные их, веселые, полнокровные голоса. Его тесно обступили матросы, а кочегар Павел торжественно, как хлеб-соль, подносил на вытянутых руках подарок — патефон и пластинку. «Вспоминай нас, сынок, — говорил он, улыбаясь. — Тебе в твоей Уединенной или Позабытой патефон нужнее, чем нам…»

Вооружившись баграми, Тюрин и Галушка тянулись к веслу и обломку шлюпки, стараясь подтащить их поближе. Но Гальченко против обыкновения не стал помогать товарищам. Повернулся и почти бегом стал подниматься к дому.

Придя в кубрик, он вытащил из-под нар патефон — подарок сибиряковцев, бережно сдул пыль с пластинки, которую всегда завертывал в чистую тряпицу, потом поставил ее на диск. В кубрике раздалось негромкое, чуть дребезжащее: «Моя серая лошадка, она рысью не бежит…»

Шестой связист Потаенной прослушал пластинку до конца… Затем рывком остановил патефон, снял пластинку с диска и кинул ее на пол.

В прошлую нашу встречу Гальченко говорил мне, что сейчас уже не сумел бы объяснить свой поступок. Но тогда чувствовал, что не может поступить иначе. Это выглядело как некий прощальный или погребальный обряд. Скромного работяги-парохода нет, значит, и «серой лошадки», двойника его, не должно быть! В общем, так попрощался Гальченко со своими погибшими друзьями-сибиряковцами.

Галушка, войдя вслед за ним в дом, увидел на полу осколки пластинки. Он не сказал ни слова, только кивнул…

3

А теперь вернемся к мемуарам.

Видите, на странице двести пятой указано, что одна из подлодок, сопровождавших «Шеер», как раз та, на борту которой в качестве минного офицера находился будущий мемуарист, получила повреждения на отходе. Исправление их должно было проводиться, понятно, не в открытом море, тем более среди бела дня, при незаходящем полярном солнце. Любой, случайно очутившийся над морем в этом месте советский самолет заметил бы всплывшую подлодку и немедленно бы ее атаковал.

Для ремонта подводники облюбовали известную им по лоции бухту Потаенную. С моря она надежно закрыта косой, внутри бухты имеется причал, что в данных обстоятельствах немаловажно.

К огорчению подводников, место было уже занято. Но они находились в критическом положении. Если в Потаенной обосновался русский пост наблюдения и связи, то, значит, нужно его уничтожить — и первыми же залпами!

Связисты поста успеют передать в штаб о нападении? Не страшно! Что сделают в этом случае русские? Вызовут свою авиацию? Но от ближайшего аэродрома до Потаенной — два с половиной часа лету. А механик подлодки ручался за то, что исправит все повреждения раньше, чем за два с половиной часа. Стало быть, авиация не опасна!

После того как пост будет разгромлен с моря, подлодка беспрепятственно войдет в бухту и высадит на причал десант. Не исключено, что на развалинах поста удастся захватить ценную секретную документацию или, того лучше, «языка», что в условиях войны на море имеет первостепенное значение. Времени хватит на все, конечно, с избытком. Пока подлодку будут ремонтировать, десантная группа обследует окрестности и самолично убедится в существовании бывшего абабковского рудника и редчайшей, находящейся в твердом состоянии меди Потаенной.

Иначе говоря, гитлеровцы рассчитывали одним ударом убить двух зайцев!

Тем более что над морем в это время проносились снежные заряды. Вот они и решили воспользоваться одним из них вместо дымовой завесы.

Сбылось то, чего так опасался когда-то Калиновский.

Подлодка выплыла довольно далеко от берега и очутилась в центре снежного облака. Двигаясь вместе с ним или, вернее, вслед за ним, она сумела незамеченной приблизиться почти вплотную ко входу в губу.