Искатель. 1973. Выпуск №3

— Покорнейше прошу, Григорий Генрихович, дать мне «Гельсингфорские» материалы. Данные о возможной активности кутеповцев в Финляндии подтверждаются… Из Наркоминдела мне снова звонили. Мы обязаны дать им убедительные материалы.

* * *

…Господин Бунаков, представитель великого князя Николая Николаевича в Финляндии, последние годы работал предельно осторожно. Времена менялись не в лучшую сторону.

Для той работы, которой занимался Бунаков, Финляндия была идеальным местом. После революции здесь осело немало активных офицеров. Не все они оказались стойкими перед жизненными испытаниями и преданными некогда принятой ими присяге. Но пока еще было вполне достаточно таких, — кто умел стрелять и ничем другим не желал заниматься. Их прибрал к рукам Бунаков. Держал на коротком поводке умеренными подачками и знал, что за хороший кус можно в любой момент спустить с цепи.

Финская разведка знала, чем занимается в Гельсингфорсе господин Бунаков, и оказывала ему негласную помощь. Шуцкоры еще не отказались от мечты о «Великой Финляндии», которая должна была объединить финские племена, проживающие на территории Советского Союза. Газеты кричали об угнетении карелов и утверждали, что на восток «Великая Финляндия» должна простираться до Урала.

Существенным было и то, что Финляндия имела с Советской Россией почти тысячекилометровую границу, протянувшуюся от Баренцева моря до Ленинграда. В Карелии граница проходила по дикой тайге, озерам, мхам и торфяным топям, где редкие заставы красных не всегда могли заградить путь проводникам, знающим потайные тропы и звериные переправы через болота. Еще севернее тянулись нехоженые тундры, где зимой границу можно было проскочить на быстрой оленьей упряжке.

Деятельность господина Бунакова в Финляндии не была секретом для правительства большевиков. Левые финские газеты пытались писать о якобы враждебной финским интересам деятельности, эмигрантских офицерских союзах и «братств», но цензура строго следила, чтобы такие нежелательные публикации не попадали в печать. Однако и она не могла, например, вырезать заметку в хронике происшествий, что загулявшие офицеры из «братства георгиевских кавалеров» заставили в ресторане оркестр играть «Боже, царя храни», а потом били бутылками зеркала и вступили в драку с подоспевшей полицией.

Большевики заявили несколько официальных протестов по линии министерства иностранных дел Финляндии. Финны ответили, что о деятельности каких-либо враждебных эмигрантских групп официальным органам ничего не известно. К скандальным заметкам в хронике дипломатам было трудно прицепиться. Мало ли случается происшествий в ресторанах? Это дела частного порядка, к государственным интересам отношений не имеют, и с ними должна разбираться уголовная полиция.

Получив известие, что в Гельсингфорс прибывает личный представитель генерала Кутепова, Бунаков уединился в своем кабинете, чтобы еще раз просмотреть последние материалы и шифровки. Перелистывая бумаги, хранившиеся в тайнике за стенкой книжного шкафа, Бунаков нашел несколько листов, исписанных косым быстрым почерком. Листки уже пообтрепались на сгибах, чернила поблекли, и бумага залохматилась по углам.

Бунаков вздохнул и стал перечитывать давнее письмо Сиднея Рейли.

Автора письма уже не было в живых. Стреляного воробья, матерого разведчика перехитрили чекисты. В сентябре 1925 года Рейли попался на удочку ОГПУ, проводившего тщательно разработанную контрразведывательную операцию, перешел советскую границу и попался в руки красных.

Крупные провалы испугали генерала Кутепова, собравшегося было лично приехать в Финляндию, где Бунаков сколачивал группу боевиков-террористов. Генерал предпочел пока отсиживаться подальше от русской границы и посылать в Финляндию доверенных подручных.

«Визитеры» пыжились, напускали на себя важный вид, говорили значительным голосом пустяковые, трескучие фразы.

Никто из них не мог заменить Бунакову могущественного покровителя и наставника, человека, располагавшего в Финляндии большими возможностями, незабвенного и милого сердцу Сиднея Джорджа Рейли.

Бунаков бережно вынул листки и стал перечитывать последнее письмо Рейли.

«…Третий способ, вне которого, по моему глубокому убеждению, нет спасения, — это террор. Террор, направляемый из центра, но осуществляемый маленькими независимыми группами или личностями против отдельных выдающихся представителей власти. Цель террора всегда двоякая: первая — менее существенная — устранение вредной личности, вторая — самая важная — всколыхнуть болото, прекратить спячку, разрушить легенду о неуязвимости власти, бросить искру. Нет террора, значит, нет пафоса в движении, значит, что жизнь с такой властью еще не сделалась фактически невозможной, значит, движение преждевременно или мертворожденно…»