Искатель. 1973. Выпуск №4

После наступления темноты он отправился на седьмую улицу к супермаркету. Там всегда в это время толпились люди. «Господи, — тоскливо подумал он, — ведь попадешься», — но предвкушение укола смыло, унесло страх. Нужен был укол, нужны были деньги.

Он долго стоял, все боясь сделать выбор, и, когда, наконец, заметил, что покупателей у магазина становится все меньше, испугался.

Из магазина вышла неопределенного возраста женщина с огромным фиолетово-багровым пятном в пол-лица. В руке у нее был сверток и сумочка. В два прыжка Арт очутился около нее и рванул из рук сумочку. На мгновение он увидел расширенные ужасом глаза, рот, раскрытый в крике. Сумочка была уже у него в руках, а женщина с пятном все клонилась вперед, словно хотела стать на колени.

В сумочке оказалось сорок НД. Как раз на приличную дозу.

Через несколько месяцев, когда он встретил Мери-Лy, ему нужно было уже как минимум сто пятьдесят НД в неделю. Он был на крючке и знал это, и ему уже было все равно.

* * *

Он увидел ее в первый раз в обрамлении оконного переплета. Она стояла у открытого окна, откуда когда-то высовывался алкоголик Мурарка и предлагал Арту научить его цирковому делу. Арт машинально раскрыл ладони и посмотрел на них. Интересно, смог бы он сейчас подтянуться? Смотри-ка, и труба все еще на месте. Ничего не меняется в асфальтовом мире Скарборо. Умер старик Мурарка, появилась девушка. Умирают одни крысы, нарождаются другие. Подштукатурят в одном месте, обвалится в другом. Теперь уже не нужно было подпрыгивать. Теперь уже и не нужно было подтягиваться. Кусок ржавой трубы торчал слишком низко. У него уже появились другие заботы. Он поднял руку и потер ладонью чугун. Ладонь стала оранжевой и запахла ржавым металлом. Счастливый запах детства.

— Это для вас низко, — улыбнулась девушка в окне. — На такой высоте и я подтянусь.

У нее были прямые светлые волосы и смеющиеся синие глаза. Казалось, она была заряжена смехом под давлением, и он теперь прыгал и бурлил в ней, ища выхода.

— Попробуйте, — усмехнулся Арт.

Она исчезла в глубине комнаты и через минуту вышла во двор. На ней были пестренькие узкие брюки и старый, затрепанный джемпер.

— Ой, — сказала она, взглянув на трубу, — она же вся ржавая. Руки перемажешь… — Она засмеялась и посмотрела на Арта. — Я, наверное, кажусь вам дурочкой? Честно, я не обижусь…

— Нет, честно, нет, — покачал головой Арт. Она была слишком красивой, она была выходцем из какого-то другого мира. Здесь, в этом асфальтовом колодце, так не смеялись. Здесь, может быть, смеялись и громче, но не так. Не так охотно. Здесь никто не был заряжен на смех. — А вы здесь живете?

— Да, вчера переехала. Ничего конурка. Не очень веселенькая, но жить можно. А вы?

— О, я здесь родился и вырос, — сказал Арт. Ему хотелось сказать девушке что-нибудь очень веселое, легкое, остроумное, но он не знал, что сказать, и лишь смотрел на нее с напряженным вниманием, радуясь тому, что в мире бывают такие случаи, когда прямые светлые волосы и смеющиеся синие глаза могут вместе образовать такое вот лицо, от которого ни за что не хочется отвести глаза. От которого на душе одновременно и весело и грустно.

— Однако вы могли бы мне и представиться, — засмеялась девушка, — тем более что вы старожил, а я новосел.

— Арт Фрисби, — наклонил голову Арт, вспоминая, как это делают по телевизору джентльмены.

— А я Мери-Лу Никольз. Продавщица в магазине на Седьмой улице. Сегодня у меня выходной.

— Может быть, мы это как-нибудь отметим?

— Что именно? Что я Мери-Лу Никольз, что я продавщица или что сегодня я выходная?

— И то, и другое, и третье, — снова наклонил голову Арт. — Это все очень важные и конкретные вещи, — он сам удивился своему красноречию, но почему-то совсем не стеснялся девушки. — Выпьем где-нибудь и пойдем в кино. Или, может быть, на танцы?

— Мне везет. Не успела переехать на новое место, как уже получила приглашение. Сейчас я переоденусь. Или так пойти, если в кино? — Она вопросительно и доверчиво посмотрела на Арта.

— Так. Только так, — твердо сказал Арт.

— Почему?

— Потому что, что бы вы ни надели, ничто не сможет сравниться с этим туалетом.

Мери-Лу покатилась со смеху.

— Ну, вы шутник, Арт. И комплименты откалываете, только держись.

Когда они шли к бару Коблера, он как бы невзначай коснулся ладонью ее руки. Кожа у нее была теплая и сухая, и Арту вдруг стало грустно. Душный комок подкатил к горлу, и застрял там. Он не знал, почему ему грустно, но понимал, что грусть эта как-то связана с прямыми светлыми волосами, с доверчиво-смеющимися синими глазами, с теплой и сухой кожей ее руки. И с ним. Он не понимал, что где-то в его сердце рождалась нежность — чувство для него незнакомое, и даже опасное, потому что пока в его мире места для нее не было, а ломать привычный мир всегда опасно.

* * *

Они начали встречаться, и как-то вечером, глядя, как она расчесывает волосы перед маленьким в радужных разводах зеркалом, он сказал ей:

— Ты знаешь, я не хотел говорить тебе, но… — Она быстро повернулась, и в глазах начал расплываться, обесцвечивая их, испуг. — Я на крючке.