Искатель. 1974. Выпуск №6

— Вряд ли, — сказал с сомнением Жарвис. — Мы могли обмениваться мыслями до какого-то определенного предела, а дальше ничего не получалось. В чем-то мы абсолютно различались. Мне кажется, Твил считал меня таким же сумасшедшим, как я его. Мы смотрели на мир с разных точек зрения, и вполне возможно, что его точка зрения не менее правильна, чем наша. Во всяком случае, мы не могли понять друг друга, и это главное. Но, несмотря на все трудности, парень мне нравился, и мне кажется, как это ни комично, и я понравился ему.

— Чушь! — повторил Гаррисон. — Сплошное идиотство!

— Ты думаешь? Не спеши с выводами… В конце концов я махнул рукой, залез в спальный мешок и наладил отопление. От огня было мало тепла, но проклятый спальный мешок давал его с избытком. Через пять минут стало так жарко, что я немного высунулся, чтобы глотнуть свежего воздуха. Термометр показывал 40° холода. Вот где я так приятно обморозился.

Не знаю, что думал Твил о моем сне. Когда я просыпался, он сидел рядом, но утром его около меня не было. Только я вылез из мешка и стал его складывать, как внезапно услышал щебетание. Твил слетел со скалы и очутился прямо передо мной на своем клюве. Я показал ему на себя, потом на север, а он показал на себя и на юг, но, когда я сложил свои вещи и отправился в путь, он пошел со мной.

Друзья мои, как он шел! Каждый его шаг был не менее ста пятидесяти футов! Он парил в воздухе, вытянувшись как стрела, и садился на свой клюв. Мои медленные шаги, казалось, удивляли его, но через некоторое время он приспособился к моему темпу. Только через каждые несколько минут он отпрыгивал в сторону, вонзался клювом в песок и опять возвращался. Сначала меня нервировал вид этого похожего на копье клюва, но он всегда оказывался точно со мной рядом.

Так мы оба продвигались по Крониумскому морю. Кругом те же самые ненормальные растения и маленькие зеленые биоподии, растущие в песке и расступающиеся под ногами. Мы разговаривали, мало понимая друг друга, но пытались все же вести дружеский разговор. Я пел, и было похоже, что и Твил тоже пел — иногда его щебетание казалось ритмичным.

— Вы оба спятили, вот в чем дело, — заметил Гаррисон. — Потому вы и прониклись взаимной симпатией.

— Но ведь и ты мне тоже нравишься! — раздраженно ответил Жарвис. — Как бы там ни было, — резюмировал он, — не думайте, что в Твиле что-то было ненормальное. Я вовсе не уверен, что он не смог бы кое-что добавить к нашему прославленному человеческому интеллекту. Конечно, он вовсе не титан мысли, но не забудьте, что Твил смог кое-что понять из моих объяснений, в то время как я так ничего и не уразумел.

— Стало быть, он неразумное существо! — сказал начальник экспедиции, а Патц и Леруа подмигнули Жарвису.

— Об этом вы сможете судить, когда я закончу рассказ, — возразил Жарвис. — Итак, мы шли целых два дня по Крониумскому морю. Крониумское море — море времени! В конце этого путешествия я готов был поздравить Скиапарелли за столь удачно выбранное название! Вокруг лишь серо-зеленая, бесконечная равнина со странными и зловещими растениями, нигде ни намека на что-либо живое. Местность такая однообразная, что наутро второго дня было радостью увидеть даже кромку пустыни Ксант. Я начал выбиваться из сил, но Твил казался таким же неутомимым, как раньше, хотя я ни разу не видел, чтобы он ел или пил. Своими длинными шагами он мог бы пересечь за несколько часов все Крониумское море, но оставался со мной. Несколько раз я предлагал ему воды, он брал жестяную чашку из моих рук, высасывал жидкость своим клювом, затем осторожно выливал ее обратно в чашку и торжественно передавал мне.

В то время, когда мы уже увидели Ксант, или, вернее, скалы, возвышавшиеся на границе, ветер обрушил нам навстречу отвратительное песчаное облако. Я натянул прозрачный клапан спального мешка на лицо, и это мне помогло. К моему удивлению, я увидел, как Твил прикрыл ноздри поросшими перьями привесками, которые вместо усов росли на его клюве. Такими же перьями он прикрыл и глаза.

— Он приспособлен к жизни в пустыне, — сказал Леруа, биолог.

— Почему?

— Он не пьет воды, может защищаться от песчаных бурь…

— Это еще ничего не доказывает! Ведь где-то на этом пересохшем Марсе должна быть вода. Все, что нас здесь окружает, мы назвали бы на Земле пустыней. — Он немного помолчал и продолжал: — Песчаная буря кончилась, но встречный ветер не утихал, хотя он не был таким сильным, чтобы привести в движение песок. Этим ветром со скал Ксанта к нам занесло нечто странное — маленькие прозрачные шарики, похожие на теннисные мячи. Они были такими легкими, что парили даже в этом разреженном воздухе. Я поймал и раздавил несколько штук, в них ничего не было, кроме дурного запаха. Я спросил Твила об этих шариках, но он сказал только: «Нет, нет», из чего я заключил, что он про них ничего не знает. Так эти шарики и летали вокруг нас, как мыльные пузыри или перекати-поле, пока мы двигались по пустыне Ксант. Один раз Твил указал на шарик и сказал: «Камень», но я слишком устал, чтобы поддерживать разговор. Лишь позднее я понял, что он имел в виду.