Искатель. 1975. Выпуск №1

— Так вот: возьмете «Севрюгу» и сегодня же отправитесь туда. — Вера Федоровна коротко рассказала о странном происшествии с рыбачьей шхуной «Алигейдар». — Черт их там знает, чего они испугались и как ухитрились потерять винт.

Вера Федоровна сунула в крупно очерченный помадой рот длинную сигарету. Валерий щелкнул зажигалкой.

— Срок даю пять дней. Проверьте, что там происходит. Что за вибрация. Может быть, это связано с вулканизмом, активизацией грифонов — ну, в общем, выясните причину явления. Если рыбаки не соврали, то не разрешайте запускать двигатель в опасной зоне. Пользуйтесь парусами. Вы как будто яхтсмен, старый моряк…

Валерий хотел с достоинством ответить, что он не «как будто» яхтсмен, а командир-рулевой второго класса для судов с парусностью до тридцати квадратных метров, но Вера Федоровна успела закончить:

— …и, следовательно, у вас вся корма в ракушках.

Как и большинство океанологов, она не затрудняла себя в выборе выражений.

«Севрюга», маленькое суденышко, переделанное из военного катера — морского охотника времен Отечественной войны, плавно покачивалась у причала Института физики моря.

Валерий Горбачевский с рюкзаком на плече сбежал по сходне на палубу и был встречен оглушительным «смирно». Костя Федотов, старшина «Севрюги», облаченный в тельняшку без рукавов и синие сатиновые трусы, стоял возле надстройки, прикрыв белобрысую голову левой рукой, а правой отдавая честь. Из радиорубки выкатился парень в плавках, заросший дремучим черным волосом, и застыл, выпятив живот. Третий член экипажа высунулся по пояс из моторного отсека, сонно помигал на Валерия, сдернул с головы берет, подбросил его, поймал и скрылся.

— Товарищ адмирал! — гаркнул Федотов. — Разрешите доложить: линейный корабль первого класса «Вобла», прошу прощения, «Севрюга»…

— Довольно хохмить, — прервал его Валерий и шлепнул Федотова по руке, отдающей честь. Затем он ткнул радиста пальцем в живот, отчего тот крякнул и согнулся. Валерий часто выходил в море на «Севрюге» и был на дружеской ноге с ее экипажем, однако справедливость требует сказать, что в роли начальника экспедиции он появился впервые, чем и объяснялась почетная встреча…

«Севрюга» на малых оборотах отошла от причала и, выйдя из бухты, взяла курс на Чертово городище. Примерно в одной миле от банки Валерий распорядился застопорить моторы и лечь в дрейф. Теперь оставалось только ждать. Радист Арташес притащил удочки, и все четверо приступили к лучшему в мире препровождению времени. Вполголоса рассказывали анекдоты из жизни рыболовов. Несколько раз Валерий перевешивал датчики, опущенные на кабеле в воду, взглядывал на приборы — они пока не обнаруживали никаких колебаний.

Вибрация началась в полдень. Корпус «Севрюги» вдруг затрясся мелкой дрожью. Тонко зазвенела забытая в кружке чайная ложечка. Штаги и ванты заныли так надсадно, что у Валерия заболели зубы. Арташес зажмурился и заткнул уши пальцами. Моторист Ткачев безостановочно ругался, пока не прикусил язык.

Каждая деталь катера, казалось, издавала свой звук, и эти звуки сливались в дикую и весьма неприятную какофонию.

Валерий кинулся к приборам. Рычажок самописца чертил на медленно ползущей графленой ленте узкие зигзаги.

— Валера! — позвал Федотов, показывая на воду. — Глянь, что делается!

Вода вокруг катера была в серебряных пятнах: рыба, оглушенная или убитая, всплывала на поверхность брюхом кверху. Оглушенная или убитая? Это было очень важно.

— Черпак! — крикнул Валерий.

Федотову удалось начерпать десятка два рыб и вывалить их в бачок с морской водой. Через несколько минут крупные рыбы очнулись и начали плавать по кругу, тычась мордами в стенки бачка. А мелочь, оглушенная насмерть, так и не проявила признаков жизни.

— Похоже на ультразвук, — сказал Валерий и снова подошел к самописцу, посмотрел на масштаб.

Да, колебания были явно ультразвуковые. Невидимые и неслышимые, доступные только чуткому слуху приборов, они заставляли «Севрюгу» трястись мелкой дрожью, которую колебания всех частей катера превращали в слышимые звуки.

Больше двух с половиной часов продолжалась вибрация. За это время Валерий установил, что повторялось несколько музыкальных фраз, если такое выражение можно применить к ультразвуку. А может, это не музыка, а какие-то сигналы? Телеграфные? Нет, морзянка исключалась: паузы чередовались слишком неравномерно. Пожалуй, чередование колебаний напоминало человеческую речь, переведенную с нормальной частоты в ультразвуковые колебания морской воды, а потом на приборах превращенную в фиолетовые зигзаги на ленте. Вибрация прекратилась так же внезапно, как и началась.

Валерий коротко рассказал команде о своих предположениях.

— Человеческая речь? — Федотов недоверчиво оглядел пустынное море. — Кто же это балует? Человек-амфибия?