Искатель. 1976. Выпуск №3

Комиссар мрачно кивнул и сказал:

— Может, все же есть такая болезнь, когда человек вдруг становится невменяемым, как лунатик, совершает непонятные поступки, какие сам не может объяснить…

— Ворует чертежи и секретные детали из сейфа? Делает инъекцию смертельной дозы морфина? — Морис покачал головой. — Насколько я знаю, такая болезнь науке пока неизвестна. Это что-то новенькое. Но вы правы, дорогой комиссар, тем более надо в этом хорошенько разобраться. Завтра же я займусь вашим лунатиком.

На следующий день муж с утра отправился обследовать Петера Гросса и провозился до самого обеда. Вернувшись, он рассказал мне:

— Действительно, многое в этом странном деле озадачивает, Тренер прав. Обрисовал он этого Гросса точно. В самом деле, с фамилией над ним словно нарочно подшутили. Хилый, тощий да еще от побоев не оправился, еле на ногах держится, измордовали его крепко. Кстати, такое вопиющее несовпадение фамилии с физическими данными могло, конечно, породить у него своего рода комплекс неполноценности, как нередко бывает. Он всю жизнь старался утвердить себя, компенсировать физическую слабость и хилость превосходством умственных способностей, знаниями, техническим мастерством…

— Это все, конечно, любопытно, Морис, но сейчас меня интересует совсем другое! — остановила я его. — А ты отвлекаешься на всякие психологические тонкости.

— Ты права, извини. Но Тренер, конечно, ошибается. Гросс вполне нормален психически. Никакой он не лунатик и, конечно, вполне вменяем, как и покойная Урсула.

Видимо, на моем лице выразилось такое разочарование, что муж поспешил добавить, наставительно подняв палец:

— Но! — Он сделал паузу, чтобы я внимательнее отнеслась к тому, что скажет дальше: — Но, беседуя с Гроссом, я выяснил очень интересную вещь: он лечился от запоя у одного частнопрактикующего врача-психиатра, некоего Вальтера Федершпиля. И лечил тот его гипнозом.

Мысль Мориса не сразу дошла до меня, хотя муж много мне рассказывал о гипнозе и я не раз помогала ему, когда он проводил гипнотические сеансы. И вдруг, кажется, я начала понимать…

— Ты хочешь сказать, ему внушили украсть секретные документы? — воскликнула я. — Внушили на срок, поэтому он и не мог никак объяснить при аресте своего поступка?

— Очень на это похоже, — задумчиво кивнул Морис. — Очень, по всем признакам.

— Но ведь ты же, помнится, говорил: нельзя человека заставить совершить преступление против его воли даже под гипнозом? Нельзя внушить ему ничего такого, что бы противоречило его моральным принципам. Разве не так?

— Понимаешь, это один из самых темных и спорных вопросов в теории и практике гипноза. На сей счет у крупнейших авторитетов мнения самые противоречивые. Надо в нем как следует разобраться.

За обедом муж был молчалив, задумчив и рассеян. А потом сразу ушел к себе в кабинет и сел за стол, обложившись толстенными учеными фолиантами. Я слышала, что часто он вставал и начинал расхаживать по комнате, так ему всегда лучше думалось.

Я старалась ничем не помешать ему и сама, конечно, думала о том же. Зная, разумеется, ничтожно мало о гипнозе по сравнению с Морисом, даже я прекрасно понимала, как интересен и важен этот вопрос: можно ли гипнотическим внушением заставить человека совершить преступление?

То, что Петер Гросс в тот момент, когда его поймали на месте преступления, вовсе не был в гипнотическом сне, меня не удивляло. Существует ведь так называемое внушение на срок. Человека усыпляют, внушают что-нибудь сделать через определенное время или по условному знаку, а пока забыть о задании. Он просыпается, ничего не помнит о сделанном внушении, а потом в назначенный момент точно его выполняет.

Опыты по такому внушению помогли, кстати, ученым узнать немало интересного о деятельности нашего подсознания — например, выяснить, что у каждого из нас есть «внутренние часы», идущие удивительно точно. Одной женщине, рассказывал Морис, внушили под гипнозом взять листочек бумаги и нарисовать на нем пирамиду ровно через 4335 минут после пробуждения. Она проснулась, ничего не помнила о внушении, занималась обычными домашними делами, но через три дня вдруг взяла листочек бумаги и нарисовала пирамиду. И это было сделано точно в назначенное время, ее «внутренние часы» шли минута в минуту с теми, по которым женщину проверяли ученые!

Причем задание может внушаться на длительный срок — иногда, как рассказывал мне муж, их не забывали и выполняли даже через год.

Некоторые опыты по внушению на срок Морис проводил при мне, и они всегда производили потрясающее впечатление. Только что человек был совершенно нормален, разговаривает с вами, шутит — и вдруг совершает какой-нибудь нелепый поступок, начисто забыв, что ему это внушили сделать в гипнотическом сне: громко запоет прямо на улице, станцует, поставит стул на стол.

И при этом никто из них не мог объяснить, почему так сделал. И всегда вид у людей, выполняющих задание, внушенное им на срок, становился в этот миг каким-то отсутствующим, как у лунатиков!