Искатель. 1977. Выпуск №4

ИСКАТЕЛЬ № 4 1977

ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ!

Вы держите в руках «Искатель» № 100. Сто выпусков — это целая библиотека приключенческих и фантастических произведений. Мы старались отобрать для этой библиотеки самые остросюжетные, увлекательные рассказы и повести. И, конечно, полные драматичной приподнятости, возвышающие человека, помогающие увидеть мир глазами героев, смелых, решительных, предприимчивых, преданных Родине и своему делу, гуманных, готовых в самых трудных обстоятельствах протянуть товарищу руку помощи. Лучшие черты коммуниста, советского человека старались и стараются воплотить в своих произведениях авторы, пишущие для «Искателя».

Оглядываясь назад с высоты ста выпусков, мы в числе строителей этого «стоэтажного здания» фантастики и приключений видим всех крупнейших советских и многих зарубежных мастеров этих литературных жанров. У истоков создания «Искателя» стоял Иван Антонович Ефремов, человек, который впервые, пожалуй, в «Туманности Андромеды» с необыкновенной художественной достоверностью нарисовал коммунистическое общество. «Автор посмотрел в будущее глазами ученого и художника, попытался первым всесторонне показать жизнь через тысячелетия… Это книга о победе коммунизма, ее нельзя читать без волнения» — так отозвался о ней Юрий Гагарин.

На страницах «Искателя» публиковались признанные советские мастера фантастики и приключений — А. Казанцев, А. Адамов, Л. Платов, Л. Лагин, Н. Томан; зарубежные — Р. Брэдбери, Р. Шекли, К. Саймак, Г. Продль, Ж. Сименон…

Как-то Иван Антонович Ефремов сказал: «…смелая мечта, а не скептическое разочарование побеждает в жизни!» Именно этому девизу и следует «Искатель». В портфеле редакции — новые произведения приключенческого и фантастического жанров. Авторы их — видные мастера и начинающие писатели, имена которых еще неизвестны.

Редакция

Виктор ВУЧЕТИЧ ДОЛГИЙ ПУТЬ НА БАРГУЗИН

Рисунки А. ГУСЕВА

1

Верхнеудинск — маленький городок. Со всех сторон его окружают сопки, одетые хвойным лесом. Нынче, накануне рождества, трескучие морозы сковали своенравную Селенгу, намели метели высокие снега, утопили в сугробах одноэтажные дома, дворы, обнесенные двухметровыми оградами из лиственничных плах, амбары, сараи, пристанционные постройки и железнодорожные пути.

Темнело быстро. Солнце, уходя за сопки, в последний раз облило стылым огнем сизые шапки изб, бревенчатые стены цвета запекшейся крови, коротко сверкнуло в маленьких оконцах и угасло. Серая мгла окутала городок.

В эту пору по накатанной ленте Селенги, вдоль Баргузинского тракта, мелко трусила запряженная в сани низкорослая бурятская лошадка. Груз казался, велик для нее: двое широкоплечих, кряжистых ездоков, горбящихся под заиндевелой медвежьей полостью, и обложенный сеном узкий длинный ящик, конец которого высовывался из саней. Но лошадка привычно тянула свою поклажу. В виду городка она прибавила рыси. В морозном тумане, спустившемся в долину реки, глуше стали равномерный перестук копыт и скрип полозьев; заворочались, покряхтывая от долгого сидения, ездоки, выбрались из саней и торопливо зашагали рядом, шумно вдыхая сладковатый печной дым, подталкивая сани и помогая лошади подняться по береговому откосу в узкую улицу.